— Ну? — одними губами спросила Осси.
«Их двое. В скалах — справа и слева. Тот, который слева, — рядом с фонтаном, ближе к нам. Который справа, — вылезет чуть подальше скелетов».
— Что это?
«Не знаю. Но они приближаются. Левый ближе».
Осси зажгла в руке огненный шар и повернулась налево.
Ждать пришлось недолго. Хотя первый момент, когда из серой скалы стало проступать нечто, Осси все-таки пропустила. Очень медленно и незаметно скала рядом с каменной чашей стала вспучиваться пузырем, сначала сохраняя свою каменистую структуру, а затем будто пленку из камня прорвало, и из нее показался шар, около арда в диаметре. Он проявлялся из скалы очень медленно, нехотя, будто досадуя, что его потревожили, прервав глубокий и очень приятный сон. Шар переливался радугой и был похож на большущий мыльный пузырь с глазами, зачем-то забравшийся в центр скалы.
Да, пузырь был с глазами, и было их много. Расположены они были по кругу чуть выше экватора. Были они примерно с ладонь величиной и моргали вразнобой, периодически закрываясь мутной молочной пленкой. Смотреть на это было почему-то противно. Гадкое какое-то чувство рождало это безобидное в общем-то зрелище. Гадкое до тошноты.
Не дожидаясь, пока пузырь вылезет из скалы целиком и развернется во всей своей красе, Осси метнула в него огненный шар, а затем еще несколько. Судя по реакции, встреча с маленькими огненными собратьями пузырю не очень понравилась. Место, где в него попали шары, помутнело, задрожало и пошло рябью, но на этом, пожалуй, все и закончилось.
Вскоре пузырь, почти целиком уже вылезший из скалы, стал покрываться маленькими синими молниями, которые шевелились во все стороны, как щупальца хищного цветка. Они потихоньку росли, удлинялись, а вскоре послышалось и характерное потрескивание электрических разрядов.
— Это нехорошо, — отметила Осси и, перестав швырять огненные шары, которые, судя по всему, большого толка не возымели, потянулась за арбалетом.
В этот момент шар высвободился наконец из каменного плена и с необычайной легкостью и проворностью взмыл вверх. Мало того, едва только он покинул скалу, маленькие молнии, которыми он был покрыт к этому времени уже весь — словно синей шерстью порос, все собрались снизу и долбанули в землю рядом с девушкой мощнейшим разрядом. В воздухе запахло свежестью и очень скорой смертью.
Ухватив арбалет за рукоятку, Осси отпрыгнула в сторону, и тут же ровно в то место, где она только что стояла, с треском вонзилась еще одна молния, оплавив камень и брызнув во все стороны голубыми искрами и каменной крошкой.
«Второй выползает», — сообщила Хода.
Разряды следовали один за другим, и Осси только и успевала от них уворачиваться. О том, чтобы поднять арбалет и прицелиться или хотя бы просто навести его в сторону парящего в воздухе пузыря, не было и речи. Все это очень напоминало танец на сковородке, когда задержаться на одном месте неминуемо означало — тут же поджариться.
«Мне кажется, что пока он в скале, он не так опасен, — высказала предположение Хода. — Так что лучше его сейчас кончать».
— Легко сказать, — буркнула Осси, с трудом уворачиваясь от очередного разряда.
Но все же в словах Ходы было рациональное, причем даже очень рациональное зерно. С этим нельзя было не согласиться, и Осси уже корила себя за то, что позволила первому пузырю вот так запросто выбраться на поверхность. Когда их станет два, задача сохранения жизни сильно усложнится. Поэтому — и тут Хода была абсолютно права — следовало наплевать на очередность и сосредоточить все усилия по умерщвлению на втором, еще не до конца вылупившемся из камня госте.
Легко сказать и решить. Куда труднее сделать. Особенно когда лупящие в тебя молнии не дают ни малейшей передышки.
Маневрируя по двору и выписывая траекторию, которой позавидовала бы любая пьяная змея, Осси переместилась так, что второй нарождающийся из скалы шар оказался ровно напротив нее — на противоположном конце двора. После этого она, вскинув арбалет к животу, побежала прямо на него, веером поливая радужного красавца стеклянными иглами.
Молнии от первой гадины били след в след, и Осси молила Странника, а заодно и всех других известных ей богов, чтобы парящий над головой молниеносец не допер до такой несложной в общем-то штуки, как упреждение.
С сочным чавканьем стеклянные иглы вонзались в радужную кожуру, вылезающую из серой скалы, вбивая внутрь шара одну за другой инъекции родерского серебра. Ох, как это ему не нравилось! Шар визжал и корчился, покрывшись мутными, местами уже блестящими от растекающегося внутри серебра пятнами. А когда один из болтов попал точно в глаз, брызнувший во все стороны белой слизью, шар начал просто на глазах сдуваться, оглашая все вокруг премерзким и очень пронзительным визгом. Будто остро отточенным мечом вели по стеклу. Как бы то ни было, но вылезать из камня он прекратил. А когда получил новую порцию игл и лишился еще двух своих буркал, его уже можно было не принимать во внимание. Опали нарождающиеся было синие искры, волнами пробегавшие по его поверхности, а сам он как-то сразу посерел и замолк, истекая на землю розовой слизью.
Тем временем Осси пронеслась через весь не такой уж большой двор, и перед глазами, закрывая весь мир, стремительно росла серая скала. Времени разворачиваться уже не было, и девушке пришлось изобразить акробатический этюд, запрыгнув с разбега на стену, и, оттолкнувшись от нее, отправить тело в полет, совершая при этом кувырок в воздухе.
Приземлившись и тут же продолжив свой петляющий бег по открытому пространству двора между вбивающимися в него синими молниями, Осси вскинула арбалет и послала вверх последние иглы, удерживая гашетку до сухого холостого треска. Все, обойма из сорока болтов была опустошена полностью. Дорогое это оказалось удовольствие — радужные, шары утыкивать иглами до смерти.
Отбросив в сторону арбалет, так как перезаряжать обойму в таких условиях было абсолютно нереально, Осси раскинула руки, будто хотела охватить ими весь двор, и резко подняла их вверх, творя одно из самых первых выученных в жизни заклинаний.
В этот момент молния ее все-таки достала — не может же бесконечно долго везти. Вот оно и закончилось, везение. И закончилось оно оглушительным треском в ушах, после чего весь мир вокруг стал синим, а потом перед глазами запрыгали веселые радужные — совсем как их прародитель — зайчики. Хода удар выдержала — не считая шумовых и световых спецэффектов, щит ничего не пропустил, но на ногах Осси не удержалась. Мощнейший — словно гигантским молотом по темечку — удар, прогнув щит почти до земли, отбросил девушку в сторону, и теперь она лежала, уткнувшись носом в абсолютно чистую каменную плиту, освобожденную от всякой пыли.
А пыль, поднятая заклинанием, висела в воздухе плотной пеленой, почти скрывая от глаз ощетинившийся синими разрядами радужный шар. В этой пыли, словно большие рыбы в мутной воде, плавали камни самого разного размера — от небольших осколков, с палец длиной, до настоящих полновесных булыжников. Словом, все, что валялось на земле, было поднято желанием девушки в воздух и теперь перемещалось там, постоянно сталкиваясь друг с другом и разлетаясь в разные стороны.
Вести в таких условиях прицельный огонь шару стало трудновато, тем более что все его разряды совершенно бесполезно тонули в густой серой взвеси, разбиваясь о камни, парящие в воздухе, и рассыпаясь неопасными, но очень красивыми искрами.
«Неплохо, — оценила этот тактический ход Хода. — Очень неплохо. А дальше что?»
— Дальше? — усмехнулась Осси. — А дальше вот что!
В очередной, который уже раз по счету за этот поход она полоснула себя мечом по запястью и, взглянув вверх, очертила кровью небольшой круг прямо под еле просвечивающим сквозь поднятую пыль шаром.
«Магия крови?» — поняла Хода.
— Она самая.
Магия, замешанная на собственной крови, всегда была самой сильной, но требовала времени на подготовку и здорово истощала самого мага, а поэтому, хотя средство это и было очень эффективным, прибегали к нему крайне редко.