Резво сменила юбку на бриджи, подхватила куртку и пояс и едва не кубарем скатилась по лестнице.
— Детка! — воскликнула эта невозможная женщина, успевшая ловко перегородить выход своим чемоданом. — А я к тебе.
Акулы улыбаются милее, чем мадам Ливиу, но мне уже было все равно на хищное радушие. Перепрыгнув чемодан (и не такие высоты брали) с воплем: “Привет, ба! Я на практику!” вымелась за порог. Вот тут я пожалела об отсутствии магмобиля, но вставшая в проеме Лукреция, которую я практически спиной видела, придала ногам необычайной резвости.
Похрустев гравием на подъездной дорожке, я просочилась в калитку у ворот, наискось пробежала скверик и оказалась на проспекте. Мобилей было не очень много, все-таки у нас тут, по эту сторону проспекта, в основном частные дома старых магических семей. Ага, то, что надо! До остановки общественного транспорта я домчалась, и успела шмыгнуть в последнюю дверь перед тем, как магбус отчалил. А когда головы немногочисленных пассажиров противоположного пола как по команде развернулись ко мне, сияя улыбками разной степени ослепительности, я поняла, что забыла о важном.
Забилась в уголок. Слева окно, сзади стенка, справа монументального вида степенная гномка с авоськой овощей и торчащими из них синими гусиными лапами. Сидящий впереди мелкий клерк тут же забухтел о высоком, обдавая меня, а заодно и мою соседку непередаваемым ароматом браги. Гномка нахмурилась, темные усики над верхней губой агрессивно встопрощились. Романтично настроенный товарищ сник и отвернулся, но даже затылком умудрялся источать интерес. Я тем временем копошилась в своих карманах: зелье концентрации внимания, пятновыводитель, разряженное самопишущее перо, блокнот, знак Академии с гербом факультета и моим номером, две печати упокоения и одна поднятия на глиняных основаниях, амулет от отравления, 23 чара мелкими монетами и сушеная куриная лапа в бусинках и цветных нитках с наговором на женихов. Опять Годица шаманит. Сунула самоделку в карман куртки, где должен был быть жезл, который так и торчал у меня в волосах. Обнаружила еще агатовый браслет-накопитель и пузырек с “радужным сном”, зельем для медитаций. Явно просроченным, потому как медитации у нас еще на третьем курсе закончились. Открыла и принюхалась. Ну, при некоторых допущениях может сойти за успокоительное, а если что — у меня амулет от отравлений есть. Глотнула. Глаза съехались в кучу, разбежались…
Проверить, сработало ли, можно было только опытным путем, но судя по тому, что долговязый полуфей у выхода теперь таращился в магфон, а не на меня, начало отпускать. Зато голова моя казалась мне большой и мягкой, как воздушный шар, наполненный ватой.
Из магбуса я вышла умиротворенная и в полной гармонии с собой. Вечер был чуден и прекрасен, прохожие милы и очаровательны, здание отделения магнадзора, к которому я подходила, казалось островком порядка и размеренности, а стоящий на крыльце хоббит с трубкой во рту — надежным и уверенным.
— Добрый вечер, дежурный Подхолмс, — радостно поприветствовала я надзоровца.
— Гарпия! Каким ветром? — удивился он. — Мастера твоего нет и до завтра не будет. Что тебе здесь делать?
— А посидеть можно?
Подхолмс моргнул, его глаза на мгновение сделались мечтательно-туманными, и он пропустил меня внутрь и даже каморку некромантскую открыл.
С моего последнего визита сюда не изменилось ровным счетом ничего. Рухнувший стеллаж так и лежал. Правда, часть папок и книг перекочевала на стол и подоконник. Полумертвый цветок продолжал вопиять о воде. Я сжалилась и щедро полила его из чашки с недопитым чаем со стола Холина. Беспорядок нарушал чувство гармонии внутри, и я принялась разбирать завалы. Меня никто не отвлекал довольно долго, а ближе к полуночи в дверь поскребся Пышко и позвал чаю попить.
Я между делом разжилась у хоббита слабеньким аналогом блокирующего амулета, и мы расположились за столом дежурного. Зарешеченное место временного заключения, в котором мне как-то довелось ночевать, пустовало, да и вообще вокруг было чересчур благостно. Пахло чаем и сдобой, где-то за стенкой переговаривались патрульные, в приоткрытое окно стрекотали сверчки, изредка, гудя, проносился магмобиль.
— А у вас часто так спокойно? — поинтересовалась я.
Пышко поперхнулся, выпучил глаза и отчаянно замахал на меня руками. Откашлявшись, он забормотал заговор от сглаза, щедро посыпал солью магфон-селектор, метнулся с солонкой к турникету для посетителей, но не успел. Обе двери, обычная с улицы и служебная со двора распахнулись, одновременно с этим задребезжала, подпрыгивая, трубка магфона. Лицо посмотревшего на меня Подхолмса обещало все кары небесные как при жизни, так и после оной.