Идеально.
— Чему обязана чести видеть вас?
Как же я старалась ровно задать этот вопрос! Чтобы ты не догадался о том, что у меня на душе. Чтобы голос не дрожал ни от обиды, ни от невольного восхищения. Я ведь даже сейчас любуюсь тобой, любуюсь этими длинными черными волосами!
— Во-первых, хотел бы узнать, чему я был обязан удовольствием лицезреть вашу быстро удаляющуюся спину сегодня, — хмуро бросил ты.
Против воли снова потупилась.
— Не люблю розыгрыши и шутки такого рода. Ваше честное мнение обо мне отдельно порадовало. Хотя должна признать, лекция была весьма информативной.
— Неужели вы для разнообразия слушали? — театрально поражаешься.
— Я всегда слушаю, когда вы говорите.
Не кривлю душой. Просто я слушаю не твои слова… Но больше я не допущу такой ошибки. Оказывается, если не прислушиваться к твоим словам, это может причинить столько лишней боли…
— О да, вы слушаете… а слышите ли? — с неожиданной горечью бросаешь ты.
— Слова — не всегда, — от удивления сорвалось с языка.
Ааа, убейте меня… быстро и изощренно!
— А что вы слышите всегда в таком случае?
— Мне нравится ваш голос, когда вы читаете лекции, — спокойно признаюсь я, загоняя смущение как можно глубже. Ни к чему сейчас попытки увильнуть, еще подумает, что я цепляюсь за эти чувства. — Периодически отвлекаюсь, вас приятно слушать, уж извините.
О, кажется, мне впервые удалось тебя удивить. Не припомню раньше, чтобы ты в растерянности молчал…
— Вы так и не сказали, зачем пришли сейчас, — холодно напоминаю я.
— Не рады моему визиту?
— Просто хотелось бы услышать внятно наконец, что заставило вас забыть о столь желанном отдыхе и явиться в мою скромную обитель? — начинаю терять терпение.
— Вот это, — ещё более хмуро произносишь ты и протягиваешь мне извлеченный из кармана нож в хорошо знакомом чехле. — Вы выронили. Ритуальный, вам на воскресном занятии по зачарованию еще им пентаграмму на земле рисовать.
Удивление переплелось с недоверием и совершенно неуместным ликованием — книги-то на практическое брать запретили, мол, «там нужны только головы»… а какие именно ритуалы повторять, наставник не сказал. Пришлось вычислять по времени суток и лунному календарю, но вариантов-то немало…
— Ага, значит, все-таки пентаграмма! Значит, отпадают заклятья на треугольниках и сложных фигурах! Ассортимент урезается вполовину!
— Я просто так сказал — пентаграмма! — торопливо поправился наставник, уверив меня в том, что проболтался.
— Бросьте, проболтались так проболтались, я никому не скажу, — пообещала я в приступе благодушия. — Благодарю вас за информацию и за то, что принесли нож. — Я проглотила слова «хотя могли бы поручить нашей старосте», красноречиво протянула руку и легонько качнула дверь к некроманту, намекая на то, что здесь ему действительно не очень рады. — Теперь я бы хотела позанима…
Однако вежливо выпроваживаться незваный гость отказался наотрез, шагнув вместо этого за порог и протянув мне нож. А потом еще и дверь за собой закрыл, легко вырвав ручку из моих разом ослабевших пальцев.
Какого демона ты опять творишь?!
Мне стало трудно дышать. Комната и раньше не радовала размерами, а теперь показалась крошечной каморкой. Возникло ощущение, что, как бы мы ни повернулись, непременно заденем друг друга…
Я нерешительно протянула руку… ты вложил в нее чехол… коснувшись пальцами запястья и испытующе глядя мне в лицо.
Но на сей раз я твердо решила: хватит с меня неуместных чувств. И повторила свой недавний подвиг.
Я даже не вздрогнула.
Более того, нашла в себе силы первой забрать руку, стиснувшую нож — а как хотелось вместо него сжать крепкую ладонь…
Злой взгляд ожег кожу — я буквально чувствовала, как он скользит по лицу, чуть задержавшись на губах, затем на подбородке.
После чего некромант нахально огляделся и заявил:
— Однако… не ожидал в вашей комнате такое увидеть.
Я проследила за его взглядом и густо покраснела.
— Я тоже девушка, — буркнула я, подавив желание метнуться вперед и сорвать со стены сентиментальный стих, написанный мной лично готическим шрифтом и посаженный на древесный клей, криво капнутый по углам листа.
Какое счастье, что готический шрифт с нахрапа не прочитаешь, да и стоишь ты слишком далеко…
— По вам и не скажешь, — ещё и продолжил издеваться.