— Добрый день, госпожа, — девушка слегка кивнула.
— Добрый… — вяло отозвалась.
— Итан, ты заводишь новые знакомства? — мужчина растерянно молчал. Имельда не могла избавиться от чувства неловкости и непонимания. — Что такое, Итан? — девушка участливо заглянула в лицо мужчины, а потом посмотрела на Имельду. — О, госпожа, вы его знаете?
— Вы издеваетесь надо мной? Что за спектакль? Итан, немедленно перестань играть умственно отсталого! Я думала, мы с Розалинд и тобой уже давно решили нашу проблему. К чему это…
— Простите, госпожа… Вы говорите о Розалинд Клевенски?
— Именно о ней я и говорю. И потрудитесь представиться.
— Ох…госпожа…простите, меня зовут Олерия Баз. Я даже не знаю, как вам объяснить… Вы, наверно, знаете Итана и госпожу Розалинд.
Имельда недоуменно уставилась на своего друга.
— Знаю? Знаю ли я их… Конечно, знаю. Я училась с ними шесть лет.
Незнакомка изрядно удивилась, услышав это, но тут же вернула себе самообладание и приветливое выражение лица.
— Простите за этот каламбур… Верно, вы чувствуете себя не очень приятно…
— Вы наблюдательны.
— …но госпожа Клевенски погибла. Прошлой зимой.
Бравада и злоба моментально улетучились из Имельды.
— Как… Как погибла?
— Несчастный случай. А господин Клевенски едва ли не погиб вместе с ней, но бог охраняет его. Он выжил…
Имельда перевела взгляд на своего друга, взглянув на него по-новому.
— У господина Клевенски была тяжелая травма головы, лекари сделали, что смогли, но память не вернулась. — Имельда шокировано продолжала молчать. В этот миг она потеряла разом двух друзей, пусть она и не общалась с ними давно и рассталась с ними не лучшим образом, но они были частью ее жизни, и были дороги ей. — А я его невеста, — девушка скромно улыбнулась и потупила взгляд, — Присматривала за ним, в госпитале. А как вас зовут? Вы здесь работаете?
— Да, — хрипло произнесла, смотря лишь на мужчину. Новое лицо в виде молоденькой девицы было ей не интересно. Последний месяц для Имельды был настоящим испытанием, она собирала себя по частям после смерти родителей и происшествия на болотах, как в прямом, так и переносном смысле. И сейчас она не знала, что ей вообще чувствовать: в душе разворачивалась настоящая пустота. Казалось, что хуже быть не может после всего того, что было. Как оказалось, может. — Извините, — она развернулась и поспешила прочь, стуча тростью по гладкому каменному полу. Эта встреча была совсем не ко времени, эти новости выбили почву из-под ног у девушки почти буквально. Больная нога заныла с новыми силами, и девушка опустилась на ближайшую лавку, которая ей попалась в очередном коридоре. Вокруг сновали люди, и на нее никто не обращал внимания.
Нога нещадно болела и пульсировала, а вместе с ней кровь в висках отбивала свой бешеный ритм. В груди, рядом с сердцем, расползалось неприятное чувство. Казалось, что там все горит и сжимается одновременно. Казалось, что вот-вот грудная клетка хрустнет, сворачиваясь вовнутрь.
Девушка опустила голову, ссутулилась, вцепившись пальцами в колено. В ушах зашумело, Имельде казалось, что она слышит, как шуршат страницы книг, а не голоса толпы.
***
— Не пойму, что они в тебе находят?
Розалинд сидела на стуле, наблюдая, как толпа первогодок шастает по библиотеке. Девушка нервно крутила перо в пальцах и не заметила, как испачкала их в чернилах. Имельда переписывала абзац из толстой книги себе в тетрадь.
— Кто — они?
Розалинд помотала головой, глядя куда-то себе в колени, усмехнулась.
— Отступись от него…, прошу тебя.
— Отступиться? О чем ты? — Имельда продолжала писать, не глядела на подругу.
— Ты понимаешь, о чем я. Не строй из себя дуру, — Розалинд волновалась, хотелось повысить голос, эмоции били через край, и это чувствовалось в сочных словах, но библиотечная атмосфера не давала повысить голос хоть на тон. — Я вижу… Вижу, как ты смотришь на него, — Розалинд зачастила, пригнувшись к подруге, — и замечаю, как он смотрит на тебя, когда ты отворачиваешься. Он никогда не смотрел так на меня… Ни на одну девушку так не смотрел, как на тебя.
— Уверяю тебя, я вижу в нем только друга.
— Не надо! — Розалинд перешла на страстный шепот. — Ты лжешь самой себе. Между мужчиной и женщиной не может быть дружбы! Никогда. Поэтому, что бы ты к нему ни испытывала, как бы это не называла, отпусти, если он тебе дорог…
— Я и не держу его.
— Нет! Держишь! Ты держишь его. Я знаю. Эта привязь намного крепче, чем простая веревка. Ты опутала его своими…чарами…называй, как хочешь. Я не знаю, что ты делаешь, что они все так липнут на тебя.