Вид был ужасающий. Волнообразные горы, кроны деревьев, что росли на вершинах тёмными клоками, густые облака, плывущие по ночному небу, яркая, круглая луна, что едва-едва освещала дикую местность. Снизу было получше, но видно хуже. Тёмные пятна, тёмные пятна, каркасы лавочек, белели прямые дорожки, побелённые стволы редких деревьев, кусты какие-то и высокий забор вдалеке.
— Академия строго режима. — прошептала я, не отыскав поблизости никаких домов, строений и, что немаловажно, столбов с линией электропередач.
Вот это я влипла…
Интересно, а мой мозг умрёт? Если да, то как скоро? Мозг ведь тоже орган, не?
… всё-таки зря я плохо училась в школе и универах.
Постояв какое-то время в тишине, я поняла, что мне жизненно необходимо какое-то занятие, хобби. Желательно что-то масштабное, чтоб не лезли всякие грустные мысли в голову. Так же можно совсем пасть духом.
Только собралась уйти с балкона, раздумывая, как бы так дверь-окно оставить открытыми, наверху что-то зашуршало.
Странно. Деревьев поблизости нет. Этаж не очень высокий. Должно быть, третий. Чего же там шуршит на крыше крохотного балкона?
Прислушалась. Странные звуки больше не повторились.
Я прогрессировала до галлюцинаций?
Чувствуя себя сумасшедшей, я вновь повернулась спиной к окну, сделав шаг к двери. Шорох опять повторился. На этот раз помимо слуховых галлюцинаций, ко мне примкнули и зрительные. То ли канат, то ли верёвка застыла поперёк окна, болтаясь из стороны в сторону.
Так, это уже не очень похоже на глюки. Ленку грабить собираются?
Грабитель решил влезть к ней через окно с крыши по канату. Она же сама сказала, что Ник бы не побрезговал дверью. Какой полоумный полезет в окно, преследуя благие цели? Я таких не встречала.
Ну ничего, сейчас я ему устрою тёплый приём! Зря меня, что ли, из могилы подняли?
Вором оказался мужчина. Весьма неопытным вором. Я несколько минут смотрела, как мужские ноги в грубых ботинках, пытаются отыскать опору, то и дело соскальзывая с подоконника.
Ага. А нечего было спиной к окну лезть. Тяжело, конечно. Ножки-то не лапки кузнечика — под таким углом не сгибаются.
Влез. Ну наконец-то. Я уже заждалась.
Изначально я не планировала вступать с неизвестным мужчиной в схватку. Я зомби, а не безумная. Я полагала, что мне достаточно будет сказать: «Бу-у», при этом растопырив пальцы и вытянув в его сторону руки, чтобы вор обделался и выпрыгнул в окно. Но он влез на балкон не с пустыми руками. Какой-то железный, — отполированный, что ли? — сверкающий предмет, который мужчина держал в руке, мне абсолютно не понравился. Настолько, что я даже не успела осознать, что я всё же безумная.
…и зомби. Я безумная зомби. Два в одном.
Шагнув вперёд, я запрыгнула на мужскую спину, повиснув на ней, и зашипела в его шею:
— Моя прелесш-ш-шть!
Вор заметался по балкону со мной на спине, не издав ни звука. Если, конечно, не считать грохота, что неизменно раздавался при его столкновении со столом.
Не знаю, то ли я вжилась в роль, то ли это всё же был настоящий душевный порыв, но я вгрызлась зубами в его шею, чувствуя необъяснимый приток сил и бодрости.
В ушах зашумело в ту же секунду, что кожа не выдержала давления моих зубов. Или это оттого, что меня со всей дури впечатали спиной в стену?
Аж фейерверк перед глазами взорвался, искры отовсюду полетели.
— Кристина! — возглас Лены кое-как вернул очертания балкона.
— Г-где? — из горла вырывались булькающие звуки, а изо рта, кажется, что-то потекло.
Капец! Вытерев рукавом толстовки стекающую слюну, я с недоумением осознала, что сижу на полу, на абсолютно пустом балконе, а некромантка возвышается надо мной и смотрит на меня широко распахнутыми глазами.
— Он лез! Он был здесь! — не помня себя от стыда и гнева, я перешла на крик. Осознание, что меня принимают за сумасшедшую, настолько злило и раздражало, что я готова была биться головой о стену. Чувство беспомощности и бессилия, угнетало. — Он влез через крышу! С чем-то в руке! Нож? Меч? Не знаю, Лена! Я клянусь, он был здесь! Я его укусила! Он меня ударил как-то… Не знаю. Я, кажется, уснула или отрубилась… Не смотри на меня так, пожалуйста! Я не безумная! Я говорю правду!
— Грешный суслик, да я тебе верю! — наконец-то опомнилась девушка, часто заморгав. — Я просто немного ошалела от всей этой кровищи! — опустившись на колени, Лена стянула с себя белую майку, в которой спала, и приложила к моему лицу, медленно проведя вниз к подбородку. — Я решила, что это твоя кровь… Или решила, что ты кого-то съела… Я тоже не знаю. Просто растерялась. Давай не будем кричать? Это всё будет очень тяжело объяснить.
— А объяснить, что ты в лифчике ночью на балконе вытираешь кровь со своей зомбы, легко? — нервно хохотнула я, оценив белое в мелкий цветочек нижнее бельё некромантки. — Тебя хотели ограбить?
— Вот уж не думаю.
Я улыбнулась, в конце концов, расслабившись и позволив Лене елозить майкой по моему подбородку и груди дальше. Зевок вырвался сам собой. Мой рот просто открылся, широко растянулся, а лёгкие вобрали ударную дозу кислорода, тут же его вытолкнув наружу.
— А это ещё что такое? Ты зевнула?!
— Нет. — испуганно прикрыв рот рукой, я замотала головой.
— Нет, ты зевнула, Кристина!
Еле-еле продержалась до рассвета. Как только за Леной закрылась дверь, я рухнула лицом в диван и блаженно прикрыла глаза.
Веки мои, родные, тёплые, любимые… Тяжёлые такие.
Вот смеху будет, если вор вернётся! Ленки опять нет, я в коматозе каком-то — уноси всё, что душа пожелает. Никто и слова не скажет, ибо способных на это сейчас здесь нет.
От некромантки точно по шапке прилетит.
Непонятно только, куда же этот безумец делся. Может, в воздухе расстроился, а, может, и в окно выпрыгнул. Правда, мы вниз смотрели, не было там никого. А Лена ещё и бегала, проверяла территорию на какую-то остаточную магию и фон. Тоже ничего.
Подстава. Чистой воды подстава. Я ведь знаю, что видела. И что чувствовала…
В следующий раз буду умнее. Ноги, например, ему переломаю, чтоб больше никуда не свинтил, и торжественно презентую Лене. А то что-то она по возвращении с улицы на меня так подозрительно косилась, что я сама несколько раз усомнилась в своей адекватности.
Я не чокнутая. Я видела то, что видела.
Ненавижу это дурацкое чувство… Со мной всегда так, натворю что-нибудь, а потом часами, уткнувшись в подушку, продумываю, как нужно было поступить, как ответить, как не делать и всё в таком духе. Нет бы наперёд думать, в другом порядке — думать, а потом делать. Не, это для умных же. Для продуманных. А я…
Ну, гадина такая, попадись мне ещё! Я тебе всё-всё припомню! Ударил меня, ты смотри! Сбежал, паскудник!
— Спишь, что ли?
За течением поразительно вяло-агрессивных мыслей я даже не слышала, как открылась дверь и как к дивану подошла Лена.
— Нет. — пробормотала в плед, который Лена застелила на диван, перед тем как лечь спать. Звук вышел глухим и тихим.
Поворачиваться не хотелось, как и менять положение тела.
Удобно мне было, а не стыдно и неловко!
— Ну-у-у, — протянула Лена, куда-то отойдя, о чём свидетельствовали тихие шаги с правой стороны комнаты, — У меня новости есть. И да, анализ плазмы я уже умыкнула.
Я распахнула глаза, уставившись на кончик своего носа, и приподняла голову.
— Всё плохо? Насколько? — моргнув, беспокойно заёрзала по дивану.
— Ты про анализ, что ли? Забей. С ним всё хорошо. Всё в пределах нормы, Крис.
Я запуталась. Пришлось всё-таки встать и потребовать нормального ответа:
— А какие новости? Говори же.
Я не понимала, почему она так спокойна. Гремит чашками и чайником, как так и нужно, даже ни разу не взглянув на меня.
— Лена! — рявкнула я, едва удержавшись, чтоб что-то в комнате не опрокинуть.