И все перестало существовать.
– Закрой глаза! – крикнул Данте, прежде чем мы провалились во тьму.
На третьем курсе нас учили десантироваться на вражеские укрепления.
Ну как учили…
Давали практику.
Воздушники поднимали по одному атакующему и швыряли в сторону стены. Мной промахнулись трижды, прежде чем воздушница поняла, что делает что‑то не то. Можно сказать, мне даже повезло. Другим требовалось в десять раз больше попыток и мотивация злых магов, ставших «пушечным мясом».
Это погружение в ничто напоминало ту отработку с воздушниками.
Ощущение беспомощности орет благим матом, сердце проваливается в воздушные ямы, а мозг лихорадочно пытается уверовать, в смысле пытает память на предмет молитв и воззваний, оберегающих от падения на что – то острое.
То ли мне повезло, то ли молитва таки нашлась, но из тьмы мы выпали на каменный пол коридора. Причем я оказалась в самой выигрышной позиции – верхом на бледном Данте Праймусе.
С диким восторгом инерция протащила наш ладный тандем некромант‑неопалимая еще пару метров и успокоилась, только когда мы задели напольную вазу. Ваза поприветствовала нас дружественным «бздынь» и рассыпалась в бурных овациях черепков.
Я подняла голову, грозно осмотрела темный коридор, не менее грозно чихнула и скатилась с чужого мужчины.
– Господин некромант, просыпайтесь! – позвала елейным голоском и так ласково‑ласково дала пару пощечину идейному врагу.
Враг отказался покидать гостеприимные объятья глубокой отключки. Пришлось со вздохом подниматься и, шатаясь, идти за помощью. В конце концов, это только в сказках все спасают прекрасных принцесс. Увы, но суровая действительность выступает за обратное. А потому стиснуть зубы, зажать хныкающий от боли бок и двигаться.
Движение – жизнь!
Если ты, конечно, не топаешь в пасть чудовища…
Но и тогда на помощь могут прийти некроманты!
– Тьфу, ты, кажется, подцепила от Решки недуг оптимизма, – вслух вознегодовал я и вздрогнула.
Чужое присутствие оказалось таким мощным, словно некто невидимый потыкал между лопаток черенком метлы. Я резко развернулась и встретилась взглядом с… КОЗЛОМ!
– Ме‑е‑е! – заявило рогатое недоразумение противным голосочком.
Шерсть на боках парнокопытного отливала голубым, на рогах красовались черные кожаные чехлы с фиолетовыми кисточками, а длинную бородку выкрасили в мерзко‑розовый цвет. На шее бодучей твари виднелся шипастый ошейник, одетый явно не для красоты и эстетики.
Пока я офигевала, козел возомнил себя не иначе как диким быком. Он опустил дурную голову, поймал в прицел рогов меня и пару раз выразительно поскреб передним копытом камень.
– Фу! – крикнула я, пытаясь урезонить животное.
Не самая подходящая команда, согласна.
Но что поделать, если раньше я не имела дел с самоуверенными козлами (за исключением профессора по высшей математике, которому сдала предмет только с пятой попытки и при заступничестве ректора, да, пожалуй, Бендера).
Судя по расширившимся прямоугольникам глаз, я только взбесила оппонента ещё сильнее.
– Ме‑е‑е! – в дикой ярости заорало это недоразумение с рожками и кинулось вперед.
Я заметалась из стороны в сторону, пытаясь определиться с направлением побега от бешеной зверюги. Рогатый проследил за метаниями боевого мага и боднул наугад.
– Ах ты, козлина! – возмущенно сверкнула глазами, потирая зад.
– Ме‑е‑е! – издал победный вопль эксцентричный козлорогий, отскакивая в сторону и готовясь к повторному удару.
Припугнув вредную животинку огненным всполохом, я развернулась.
Впереди маячили высокие двери, укрепленные листами железа и с высокой примесью охранной магии. Такие обычно ставят в покоях королей, в хранилищах банкиров и в домах проворовавшихся чиновников. Короче, всех тех, кому есть что терять.
Представляя, что это зад голубого козла с розовой бородкой, от души пнула ногой двухстворчатые двери, влетела внутрь и забаррикадировалась.
БАМ! – с лозунгом «знай наших» козлик боднул обитые металлом створки, мекнул что‑то ехидное и, гордо цокая, отошел для разбега.
– Вот ведь упрямец, – восхитилась‑посетовала я и огляделась.
В центре зала, на высоком пьедестале, в свете магических всполохов и еле слышного гудения завис куб. Артефакту придали форму правильного четырехмерного политопа, и даже издали он казался бесконечно прекрасным и сложным для понимания.
БАМ! – повторил попытку штурма рогатый.
Зеленое мерцание настойчиво молило приблизиться. Я словно чувствовала биение его граней, которое почему‑то синхронизировалось с ровными ударами моего собственного глупого сердца.
БАМ! БАМ! БАМ! – продолжил лобовую атаку результат чьего‑то креатива.
А потом я совершила самую серьезную ошибку в своей жизни. Я протянула руку и, завороженно глядя вглубь артефакта, пошла ему навстречу.
Если бы в этот момент мне на глаза попалась методичка «50 правил некроманта», я пролистала ее до седьмой страницы и нашла зловещий пункт 13, то знала бы, что непосвященному в род Праймус лучше не приближаться к семейному артефакту, возникшему вместе с замком «Когти ворона».
Видите ли, статистические данные твердили, что обычно такие попытки заканчивались весьма плачевно – свадьбой или кардинальным развоплощением.
И тут ещё надо крепко подумать, какой из вариантов хуже.
А если бы я заглянула по сноске в приложение номер 3, то узнала бы, что, по наблюдениям местного дворецкого Уинслоу, самый популярный способ рассыпаться на молекулы – это «бульк». Чуть реже случался «ба‑бах!» (всего – то три раза и было), дважды фиксировались случаи «пф‑ф» и одно глобальное «шмяк». Но в любом случае кровищи было много.
Увы, но методичка «50 правил некроманта» ещё не попала ко мне в руки, инстинкт самосохранения оказался убаюкан зеленоватым сиянием артефакта, а жажда приключений возбужденно кричала: «давай же скорее облапаем эту хреновину».
Козла сменили крики встревоженных людей, которые тоже мечтали прорваться в зал, но я не придала этому значения. Ладонь вошла в зеленоватое свечение артефакта и дотронулась до грани.
– Кейт, стой! – в зал таки прорвались люди, возглавляемые бледным и прихрамывающим Данте Праймус.
Никакого «бульк – ба‑бах! – пф‑ф – шмяк» не случилось. Уши не свернулись от звука свадебных колоколов. Впрочем, похоронный марш тоже не прозвучал.
Зеленоватое сияние просто окружило тело, впиталось в каждую безропотную клетку и дернуло к себе.
ГЛАВА 7. Город, которого нет
В вас когда‑нибудь врезался обезумевший лось?
Вот и в меня нет.
Но воображение настойчиво шептало, что именно так и должна происходить встреча статичного боевого мага с несущейся дикой массой. Чувство прекрасного энергично кивало и почему‑то голосом Эдварда уверяло, что сравнение «преле‑е‑естно, просто преле‑е‑естно». Иные голоса внутреннего мира были заглушены моим диким криком ужаса.
Меня крутило, ломало, рвало на части и подбрасывало. Мир стремительно менялся сторонами света, позицией и красками дня с ночью, чтобы в конечном итоге выплюнуть в незнакомый кабинет.
А в кабинете, никого не стесняясь, прелюбодействовали.
Как я столь блестяще установила акт попрания общественной морали?
Так очевидно же, даже самые страстные молодожены не станут с такой жадностью отдаваться друг другу на письменном столе.
– Кел, может, не надо, – шептала темноволосая девушка, всем телом выгибаясь навстречу любовнику.
– Надо, Мирра, надо! – негодовал тот, жадно целуя, сминая и тараня все, до чего мог добраться губами, руками и кое‑чем другим.