Выбрать главу

Дано: старый погост на задах дома, за ручьём. Две улицы, что под прямым углом друг ко другу. Задача – найти исток ручья и другие подходы к погосту. Выполняйте, кадет Гнёздовский.

Немного поболтав о пустяках с тётей, – она снова убиралась в прадедушкиной библиотеке, – я отправился на улицу. Для верности прихватив с собой внушительный дрын, как бы собак отгонять, я двинулся от нашего дома, как ехать к вокзалу.

Один дом, два, три. Все вроде как жилые, но людей почему-то я никаких не вижу. Что за чепуха? Ни собак нигде не видно, ни кошек бродячих.

Я не успел это как следует обдумать, потому что оказался на перекрёстке. Всё правильно: от нашей улицы, Полевой, отходила другая, Родительская.

Я свернул на неё, рассчитывая быстро попасть к истоку ручья – но не тут-то было. Высоченные глухие заборы, ворота на кованых петлях, что впору замку какого-нибудь Лорда Думсбери, владыки Кровавого Тракта из «Приключений Донована, пажа, а впоследствии – оруженосца». Не протиснешься – нигде ни прохода, ни щёлки.

«Ничего не понимаю», – подумал я. Позади осталось уже полдюжины дворов – и ничего. Мне, само собой, не пришло в голову лезть средь бела дня через чужие заборы; я упрямо шёл вперёд, однако пришлось возвращаться домой, несолоно хлебавши.

Странный какой-то город Гнёздов. Словно вымерло всё. Редко когда мелькнёт за занавесками чья-то тень; ну, и ещё цветы в палисадниках и на подоконниках говорят, что в этих дворах кто-то всё-таки живёт. Но почему собак совсем не слышно?

Так, в раздумьях, я и вернулся домой. «Словно какая-то сила решила не допускать нашего странника к предмету его разысканий», как выразился бы чародей Мерлин из «Странствия сэра Галахада».

Тётя позвала меня обедать, а потом – в библиотеку.

– Раз уж ты так любишь читать, Тёмушка, то поможешь мне составить опись, правда ведь, дорогой? Любому другому это в тягость, но не тебе, ведь верно?

Я только кивнул.

Конечно, составлять опись книг совсем не так весело, как строить древесные шалаши, разыгрывать исторические битвы с сотнями солдатиков или хотя бы просто играть в пятнашки; но если знать, какие фолианты приходится заносить на карточки…

– Как вы себя чувствуете, тётя? То лекарство, что папа передавал…

– Спасибо, мой дорогой, что беспокоишься, – голос тёти потеплел. – Мне лучше, гораздо лучше. И не смотри, что я по-прежнему бледная, в это время года я обычно почти всё время лежу из-за мигреней, а теперь вот, сам видишь.

Я видел.

– Тёть, а почему тут, в Гнёздове, так пусто? Прошёлся вчера по улице туда-сюда – ни души, ровно все поумирали!

Мне показалось – или тётя слегка вздрогнула?

– Что ты, что ты, Тёмушка. Городок у нас и вправду тихий совсем, старики всё больше, ну или вот старухи-вдовы, как я. Молодые-то по большей части в столицы подались иль на железной дороге работают, там прямо свой собственный город построили, Гнёздов-новый.

Я молча кивнул. Ответов на свои вопросы мне тут не получить – ну, и рассказывать о собственных приключениях тоже смысла не имеет.

Через день, собравшись с силами, я вновь отправился за овраг. Наученный горьким опытом, разбежался как следует, оттолкнулся, перемахнул русло. Тошнота ударила в виски, но я, не поддаваясь, рванул изо всех сил прочь от ручья – и дурнота послушно отступила.

– Аля! Сашка!

– Ого-го! – откликнулся мне мальчишеский голос.

…Они вновь сидели на старом погосте. Сашка – на своём, похоже, любимом кресте. Я невольно поёжился – всё-таки лазать вот так на могилы… пусть старые и заброшенные…

– Тёма пришёл! – обрадованно заорал Сашка, спрыгивая с креста. Спрыгнул – примял траву. Нет, не походил он на невесомого и бестелесного призрака, никак не походил…

– Здравствуйте, Тёма. – Аля чопорно кивнула. – Рада, что вы нас вновь посетили…

Она говорила так, словно я явился к ней на пятичасовой чай и наши матушки оживлённо беседуют рядом, за «взрослым» столом.

Но заговорить себя я не дал.

– Аля, что тут случилось позавчера? Почему мне надо было бежать?

Аля нахмурила брови.

– Иногда здесь у нас бывает… нехорошо.

– Что значит «нехорошо»? – настаивал я.

– А она не знает! – жизнерадостно сообщил Сашка.

– Можно подумать, ты знаешь! – огрызнулась Аля. – Простите, Тёма, моего младшего брата. Он бывает совершенно… невыносим.

– Всё в порядке, – машинально ответил я. – Но… я не понимаю…

– А никто не понимает, Тёма! – ещё более весело отозвался Алин брат.

Аля поджала губы, точь-в‑точь как моя мама, когда недовольна.