Так прошли два первых месяца моей службы. За это время я основательно освоил все, чему нас обучали, превзойдя благодаря изначальной ловкости многих своих товарищей. Имея склонность анализировать увиденное, я даже улучшил некоторые приемы и премудрости боевого и походного искусства, за что не раз удостаивался похвалы начальников и наставников и даже получил несколько дополнительных свободных дней. Убогое же свое вооружение я привел в идеальный порядок, тщательно вычистив песком всю ржавчину и наточив до такой степени, что кинжалом можно стало даже бриться.
Тем временем наша военная жизнь постепенно становилась все скучнее. Тренировки стали привычными и надоели, необходимые знания были повторены уже много раз, все истории из жизни рассказаны всем окружающим. Все с нетерпением ждали начала каких-нибудь военных действий, хотя думали о них всегда с содроганием, понимая, что они могут принести гибель. Военачальники начали уже подумывать об использовании новобранцев в качестве рабочей силы на строительстве и благоустройстве города. Как вдруг из Мекки пришел приказ о выступлении полка новобранцев для соединения с войском в две тысячи воинов, выступающих под началом самого халифа Аль-Малика, который решил лично отведать ратной славы умиротворением не в меру разгулявшихся кочевников в пустынных районах центральной части страны. Так что на следующий день, наскоро собравшись и едва успев проститься с родными, мы покинули Сану.
Оживление такими переменами после двух месяцев однообразной жизни в лагере, предвкушение подвигов в битвах и, может быть, какой-никакой добычи и, конечно, жажда увидеть что-то новое придавали нам сил, и передвижение наше проходило довольно быстро. Так что очень скоро стены родного города остались далеко позади, и никто из нас даже не успел толком запечатлеть их в своей памяти. А ведь многим из нас так и не суждено было вернуться назад: кто-то пал в сражениях, кто-то со временем осел на новых местах, кто-то, сменив меч на посох паломника, отправился в долгие странствия по Благословенным землям. Я же лишь пару раз бросил на них взгляд, да и то лишь потому, что никогда не видел их прежде. Может быть, поэтому они показались мне какими-то чужими и не тронули ни одной струны моей души, и я нисколько не сожалел, что покидаю их. Я смутно чувствовал, что мой вожделенный мир лежит где-то впереди, за бескрайними барханами песка и щебня, реками и городами, за пределами понятий простого горожанина или крестьянина. Он являлся мне во снах в причудливых и невнятных очертаниях и неудержимо манил к себе. И поэтому я рьяно шел во главе своего десятка туда, куда вели нас наши эмиры. Мне было совершенно все равно, куда мы идем, ибо я был твердо убежден в том, что любой путь в конце концов приведет меня туда, куда нужно. Единственное, что томило мою душу, – это разлука с матерью, братьями и сестрой и беспокойство за их судьбу. Но я точно знал, что при первой же возможности вернусь к ним, хотя и не навсегда. Мои душа и разум рвались вдаль, и, вспоминая рассказы своего учителя-звездочета и бывавших в нашем доме приезжих торговцев, я мечтал увидеть и узнать столько же и даже больше, чем они.
Через три недели пути мы встретились наконец с основным войском. Халиф Аль-Малик приехал лично поприветствовать, а скорее – оценить нас как бойцов. Он, облаченный в пышные одежды, восседал на великолепном скакуне, окруженный десятком телохранителей. По его виду, а также по его лагерю, который мы видели с почтительного расстояния, можно было подумать, что он выехал на прогулку или на охоту. Очевидно, этот поход он именно так и задумывал, будучи вдохновлен недавними успехами своей армии, низвергшей Абдула ибн Аз-Зубейра и открывшей ему путь в Мекку. Он стремился как можно скорее осуществить переполнявшие его голову грандиозные планы, и рядом с ними эта маленькая задача вовсе не выглядела в его глазах серьезно. Ее решением он занялся лишь потому, что его убедили в необходимости такового. Обладающий большим богатством, окруженный преданными людьми и располагающий могучей армией, он считал себя всесильным, способным преодолеть любые трудности, решить любые задачи, не оглядываясь на мелочи и не считая нужным соблюдать какую-либо осторожность. В его в чем-то юношеском еще уме совсем не укладывалось, что в делах на общее благо, да еще когда все продумано и предусмотрено, могут возникнуть сколь-нибудь серьезные, а тем более – опасные, неожиданности. Однако вскоре произошло событие, которое значительно охладило его пыл. И благодаря ему в дальнейшем он стал действительно достойным повелителем, решительным, но осмотрительным, что позволило ему совершить немало славных и важных дел на благо государства. Для меня же оно также имело большое значение, так как приблизило меня к нему и через длинную череду других событий определило весь мой путь, конца которого я теперь даже не берусь предугадать.