– Я с тобой солидарен. Жить в пространстве и не понимать, что оно есть – это удел нищих. Чему-то учатся, чего-то добиваются, но не зреют, слепцы, вглубь. Срезают верхи, а истоки не видят и не пытаются найти. Плоские существа, некропена, одним словом. Живут, женятся, рожают детей, даже делают жалкие попытки постичь сущее, но затем забиваются в скроенный тепленький кокон и тлеют там, ожидая конца, порочные животные.
– Борь, скажи, а ты мыслил по поводу некропены земли и гор? Где она? Тебе что-нибудь удалось? Я в своем направлении – Того и его Предшественника заблудился. Не дано. Мучился, но закрыто это для меня. У тебя как дела?
– Ванек, никак. Видимо, разум наш не пускает в эти сферы. Может надо выйти за пределы нашего рассудка в другие пространства. Но как? Неужели все так плохо и мы умрем, не познавши суть вселенной? На кой мне тогда все окружающее? Жутко жить с мыслью, что не достигнем Истины. Неужели все мыслимое нами эфемерно, суетно, безосновательно? Я в ужасе. Не верю в это. Раз уж мы есть, значит, для чего-то нужны, иначе нас не было. Смысл для нас какой-то ведь приготовлен? Или так…дерьмо мы и гниль, некропена, материя праха. Истина глобальна, значит, мы для чего-то существуем, не просто ведь номер отбываем, Вань. Я предлагаю, чтобы двигаться далее, принять условие, что наш рассудок все же механизм для познания, ну хоть частицы Истины, Вань. Согласен?
– Скорее, да. Но что нужно, чтобы выйти за рамки разума?
– Я думаю, что для начала надо избавиться от жизненной суеты и спрятаться от людей-пузырьков – они разлагают все своим бесцельным мимолетным пребыванием в линии времени и тягостно влияют на нас. Предлагаю уйти из мира. Давай выкопаем глубокую землянку в лесу. Там мысль чиста и не тревожна. Пузырьки исчезнут из вида и не будут нас будоражить.
– Борь, будем надеяться.
С этими словами и со скудным скарбом друзья покинули мир некропены и двинулись в лес, подальше от пузырей. Здесь была вырыта землянка-могилка, куда Борис и Ванька забились, как мыши, в поиске возможных откровений.
Спрятавшись в нору, господа-отшельники начали ждать чудесных посланий из потустороннего мира Истины. Здесь, в окружении сырой земли – некропены трупов, братья по разуму – пузырьки некропены Того расположились и мечтали о чудодейственном пришествии к ним особенных мыслей о структуре сущего и о смысле всего окружающего. Чуть дыша, настроившись на волны некробытия, Борька и Ванька пытались декодировать волны вселенной и переиначить их на свой лад с целью выявить что-то истинно подобное. Но кроме запаха сырой земли и кромешной тьмы ничего им не открывалось. Холод и сырость – вот, что они ощущали. Откровений не было. Первым заговорил Ванька, окончательно озябнув:
– Борь, надо изменить условия. Это не помогает. Ничто не происходит. И вообще…я не уверен, что наши органы обоняния, осязания что-то воспримут из мира Истины. Надо отрешиться от внешних раздражителей… послушай, а кто-нибудь из людей постиг хоть чуточку, хоть элементик Истины? Был ли такой пузырек, которому все открылось?
– Ну…я думаю, что кто-то понял. Случайно. Ведь все в мире возможно, как ты говорил, Вань.
– Прикоснулся к истокам…и помер. Увидел, видимо, непонимаемое и от безрассудства увиденного моментально умер. От ужаса открывшейся Истины. Я даже не представляю, что ему открылось. Жуткая жуть или адовый ад, а может вечное блаженство, от которого все вспыхнуло внутри. Какой-нибудь рай пропитал его так счастьем, что тело не выдержало напора положительных эмоций и просто погибло от обилия наслаждений.
Тут Ефимкин на секунду замолчал и выдал Ваньке вдруг следующее :
– А может ему открылась пена? Вань, не некропена, а именно пена. Живая. Может таковая имеется, и она главный продукт вселенной. Мы ее не видим и не ощущаем, но она есть. Бьющая энергией. Потрясающая своей мощью пена. Она противоположна некропене. Возможно, она где-то рядом. Она дитя Истины. Но не мы – некропена, убогий мусор, шлак и отходы производства.
– Борис, даже, если это и так, то кто тогда создал эту пену? Пусть основополагающую, изначально обласканную и обильно вскормленную. Скорее пена – это любимый продукт Истины. А вот мы, некропена – изгой, бессмыслица, позор Истины, ее ошибка, заблуждение или случайный ужас, хотя…Борь, мы не можем возникнуть случайно, так как это невозможно для Истины, для нее нет такого понятия, как случайность. Она глобальна. И случай – это признак слабости. Но Истина идеальна. Ее творение тоже должно быть идеально и оно – пена, жизнь, невидимое нами движение, может быть специально спрятанное от нас.