Гаунт и сам это понимал. Жильбер блокировал левый проход, но справа все еще напирали враги. А теперь, фес его, они и с неба сыплются! Такими темпами его штурмовой отряд погибнет, не дойдя до цели. Если они собираются сделать что-то серьезное, нужно двигаться вперед.
— Маколл? — позвал Гаунт.
Маколл понял, чего от него хотели. Гаунт всегда ценил старшего разведчика за его впечатляющую способность находить верный путь. Это был настоящий дар. Каким-то образом, когда-то давно, в подвижных, изменчивых лесах Танит он научился понимать логику планировки, изначальное устройство любой местности.
Нутром Маколл чуял: прямо и вниз.
— Через вентиляционные щиты, сэр, — объявил Маколл.
Гаунту этого было достаточно. Он под непрерывным обстрелом отполз назад, к щитам.
— Роун! Удлиненные заряды сюда!
— Ты что творишь? — закричал Жильбер, подходя. — Этот путь ведет в правое крыло машины!
Гаунт посмотрел на Жильбера, не обращая внимания на жужжание зарядов вокруг.
— После всего, что мы повидали, Жильбер, ты мне не веришь?
— Очень приблизительно, но…
— Если б ты собирал этот Шип, ты в самую середину бы запихнул главный центр управления, туда, где его и станут искать?
Жильбер задумался на миг и покачал головой.
— Тогда смейся. Но я приучился доверять инстинкту Маколла. Если я ошибся — с меня ящик вина. Сам выберешь марку.
— Если ты ошибся, мы трупы!
— А почему б еще я такое пообещал?
Жильбер рассмеялся.
— В укрытие! — заорал Роун, отбегая от связки стволовых зарядов, которые прикрепил к щитам.
Мощный взрыв вышиб люки, словно бумагу. Что ни говори о Роуне, а во взрывчатке он разбирался. В сторону имперцев прокатилась лишь слабенькая ударная волна.
— За Танит! — прокричал Гаунт, метнувшись в открывшийся проход.
— За Вольпон! — прорычал Жильбер, не отставая.
— За улей Вервун! — неслышно произнесла сама себе Несса, бежавшая следом.
Сельскохозяйственная гильдия Гитрана пала. Корбек отвел своих танитцев к основанию Главного хребта, и следом потянулось все это пекло. Майло и Баффелс вывели свою выжившую группу из развалин, преследуемые зойканскими танками. Смешанные части Брея отступали, когда дивизионы зойканских штурмовиков ворвались во внутренние трущобы.
Колонна Щита содрогалась от выстрелов — одного за другим.
На вратах Кроу блестящая контратака Гризмунда подошла к концу. Крабы и пауки атаковали их с такой мощью, которой не могли выдержать даже лучшие танковые полки Империума.
В доках Варл и Родъин начали оттягивать свою пехоту, оказавшись лицом к лицу с охряными силами, превосходящими их собственные в десять раз.
На краю Коммерции, где развернулось одно из самых кровопролитных сражений, Балвер приказал Севгруппским и ополченцам отступать. Вверху мерцал и постепенно угасал Щит. Он протянет недолго. В гуще чудовищной схватки в окопе Сорик всадил свою кирку в противника. Он одним из последних подчинился приказу Балвера.
Вольпонцев Кордея зажало подразделение зойканцев. Аристократов вырезали на пустыре, некогда бывшем внутренними трущобами. Кордей погиб вместе со своими солдатами.
В забытой Императором норе в пустырях Каффран прижимал к себе Тону Крийд, Йонси и Далина. Небо было залито огнем, вокруг падали снаряды. Каффран понимал, что им осталось недолго. Но он будет оберегать ее и детей столько, сколько сможет.
В баптистерии Бан Даур снял наушники и откинулся в кресле. Рабочие и сервиторы все еще суетились вокруг, пытаясь поддерживать хотя бы видимость контроля.
Все было кончено. Даур поднялся и подошел к Отте, стоящему возле купели. Окна осыпались, брызнув осколками внутрь, и весь Главный хребет содрогнулся под ударами снарядов.
— Мы сделали, что могли, — сказал Даур.
— Ради улья Вервун, — поддержал Отте, тихо плача от усталости.
К ним подошел интендант Бейнфейл.
— Верховный законодатель Анофий только что отошел в мир иной. Сердечный приступ.
— Что ж, его миловал Император, — безучастно промолвил Даур.
Отте неодобрительно посмотрел на него, но Бейнфейл, похоже, был согласен.
— Это конец, мои отважные друзья. Император любит вас за ваши усилия, но это конец всему. Улей Вервун потерян. Исповедайтесь.
Даур оглянулся на Непорочного. Служитель стоял в окружении клириков.
— Начинайте мессу, сэр, — велел ему Даур. — Реквием. Хочу, чтобы последним, что я услышу, был погребальный псалом, освященный Императором.
Непорочный кивнул. Он настроил братьев, и они затянули торжественную, мягкую, чарующую мелодию, которая вознеслась над баптистерием и разлетелась по улью Вервун.