Бедность отношений, которые хозяин поддерживает с туземцем (его предмета с юридико-правовой точки зрения одновременно с его вещью с расовой и онтологической точки зрения) воспроизводится здесь, но с другой стороны. В отсутствие мужа круг замыкается на его жене, которая с этого момента сталкивается с силой воли того, кто вскоре станет ее убийцей. Не успела закончиться мольба, как "в следующую минуту она была мертва". Несмотря на финальный призыв к некой человечности и состраданию, к чувствам, которые, как предполагается, разделяют все. Нет детонации. Нет и дистанции. Узкая игра близости, почти цепкого, замкнутого контура, отношения объекта к другому объекту: "Я убил ее своим ножом".
Но кого он только что убил? Эту женщину, которая умоляла его пощадить ее жизнь и в конце концов потеряла ее? Или ту женщину, которая, по сути, является лишь чучелом другой женщины, зеркалом его матери, о которой он думал в тот самый момент, когда смотрел на свою потенциальную жертву: "Но я продолжал смотреть на женщину и думать о своей матери".
Перефразируем: "Она стала умолять нас не убивать ее. В следующее мгновение она была мертва. Я убил ее своим ножом. Я был обезоружен. Через несколько дней я был на допросе. Я думал, что меня убьют. Но мне было все равно". Можно подумать, что на этом все закончится. Кто-то пролил кровь его матери. Французский солдат, общее название врага без лица, с множеством лиц.
В ответ на жажду мести этой крови он проливает кровь другой женщины, которая, со своей стороны, не пролила ничьей крови, но оказалась косвенно вовлечена в адский круг войны вопреки себе, благодаря своему мужу, который фактически несет ответственность за убийство двух алжирцев, но, избежав возмездия, теряет свою жену. Обе стороны теряют мать, а мужчина, отсутствовавший в момент убийства, - жену. Сироты с обеих сторон, а для мужчины, которому изначально предназначалась смерть, - вдовец. Женщины не только расплачиваются за поступки, совершенные мужчинами. Они являются разменной монетой в этой погребальной экономике.
Из-за этого избыточного присутствия женщины, будь то в образе матери, супруги или сестры, больше нельзя с полной ясностью сказать, кто именно был предан смерти. Кто предположительно был получателем смерти? Как можно быть уверенным, что, разделываясь с женщиной, человек не убивал собственную мать? Вампир, угрожающий вылить из наших тел всю кровь, этот символ бесконечного подола...
Не так ли называется это двойное расчленение, одно призрачное (его матери), а другое реальное (жены моего врага)? Крики тех женщин, у которых "зияла дыра в животе"; мольбы всех этих женщин, "бескровных, болезненно бледных и ужасно худых", просивших избавить их от смерти за неимением защиты, - не это ли теперь будоражит убийцу ужасом, мешает ему спать, заставляет его рвать после еды? Не потому ли с наступлением вечера, как только он ложится спать, в комнату "вторгаются женщины", все те же самые, требуя вернуть им пролитую кровь?
"В этот момент, - отмечает Фанон, - шум стремительной воды наполнил комнату и стал таким громким, что казался грохочущим водопадом, и молодой пациент увидел, что пол в его комнате пропитан кровью, его кровью, в то время как женщины постепенно обретали свой цвет, а их раны начали закрываться. Промокший от пота и охваченный тревогой, пациент просыпался и снова приходил в возбужденное состояние до рассвета".
Глава 6. В этот удушливый полдень
Когда Фанон умер, его взгляд был прикован к Африке, точнее, к тому, что он называл "грядущей Африкой". Родившись на Мартинике, проехав через Францию, он связал свою судьбу с судьбой Алжира. Через Алжир он, наконец, совершил, как с тыла, путешествие по Треугольнику. "Участвовать в упорядоченном движении континента", - утверждал он, - "в конечном счете это и была работа, которую я выбрал". Африка, которую он открыл для себя после деколонизации, - это лабиринт противоречий. Конго находится в тупике. Великие "колониальные цитадели" юга Африки (Ангола, Мозамбик, ЮАР, Родезия) все еще существуют. Призрак Запада витает повсюду. Новые национальные буржуазии уже встали на путь хищничества. И если прислушаться, "прижав ухо к красной земле, можно очень отчетливо услышать звуки ржавых цепей, стоны страдания и израненную плоть, которые так постоянно присутствуют в этом удушливом полудне". Разорвать путы, открыть новые фронты, раскачать Африку и дать рождение новому миру - таков, однако, проект. Этот новый мир неотделим от появления нового человека. Трудная работа? "К счастью, на каждом углу руки подают нам знаки, голоса отвечают нам, руки хватают нас".