На самом деле, либеральная демократия и расизм вполне совместимы. В то же время исторически либеральная демократия всегда нуждалась в конституирующем Другом для своей легитимации, Другом, который одновременно является и не является частью полиса. Мы признаем пессимизм там, где язык невозможности и репатриации пропитывает речь или становится последним словом в любом высказывании. У Токвиля пессимизм артикулируется на языке неделимости и невозможности разделения. С точки зрения Токвиля, свобода "белой расы" одновременно абсолютна и неделима. Она не может быть разделена ни с одним небелым существом. В случае необходимости она будет защищена с помощью убийственных или самоубийственных организаций. В этом случае расовый пессимизм упирается в глубокую веру и убежденность белой Америки в том, что свобода и безопасность белой расы могут быть гарантированы только за счет жизни небелых, даже если эта перспектива может привести к катастрофе. Белая раса может нуждаться в этом Другом. Она может зависеть от него, и все же с этим Другим не так уж много общего.
Расовый пессимизм основан на убеждении, что для того, чтобы белая Америка вообще могла существовать, она должна постоянно производить комплекс тел в цепях (ниггеров). "Ниггеры" - это не только условие возможности Америки; это также класс людей, с которыми Америка не может жить, с которыми Америка не хочет ничего делить, хотя без них Америка ничего или почти ничего не значит. Америка в этом смысле означает невозможность разделить с другими "свободный дом" - чем и является "белизна" в правильном понимании. Поэтому в яркую апологию либеральной демократии Токвиля вложен вирулентный расовый пафос. Современные либеральные демократии не отошли от этого конституирующего пессимизма. Этот пессимизм проистекает из фантазии о том, что враг в теле и в теле (расово ограниченном сообществе), которое стремится оставаться закрытым.
Это расово очерченное тело построено на политике, которая отвергает па- сажи, мосты, соединения интенсивностей. Так получилось, что некоторые направления афропессимизма также основываются на идее расового категориального антаго-низма, который не может быть преодолен или может быть преодолен только через войну, которая является и не является простой гражданской войной, войной, которая будет вестись против самого понятия человечества, поскольку это понятие действительно является троянским конем, который запряг негра в постоянное состояние смерти, социальной или иной. По сути дела, существует миметическая связь между двумя формами асимметричного расизма - расизмом-гегемоном и расизмом-подчиненным, которые говорят на одном языке, но с разными акцентами. Они не действуют в одной плоскости и не обладают одинаковой властью, но у них одна и та же фантазия о свободе, которая является свободой только для одного "я", неделимого и абсолютного перед лицом абсолютного "вне". Подобная метаполитика отдает предпочтение шоку и разрушению. Она призывает к сожжению памяти в уверенности, что то, что может возникнуть из пепла, никогда не будет хуже того, что мы уже пережили.
Афрофутуризм - это литературное, эстетическое и культурное движение, возникшее в диаспоре во второй половине XX века. Он сочетает в себе научную фантастику, размышления о технологии в ее отношениях с черными культурами, магический реализм и неевропейские космологии с целью исследовать прошлое так называемых цветных народов и их состояние в настоящем. Афрофутуризм прямо отвергает гуманистический постулат, поскольку гуманизм может конституировать себя только путем низведения какого-то другого субъекта или объекта (живого или инертного) до механического статуса объекта или случайности.
Ибо афрофутуризм не ограничивается осуждением иллюзии "специфически человеческого". В его глазах негритянский опыт ставит крест на идее человеческого рода. Продукт истории хищничества, негр - это фактически человек, который был вынужден облачиться в одежду вещи и разделить судьбу объекта и инструмента. Таким образом, негр несет в себе надгробную плиту человека. Он - фантом, преследующий бред западного гуманизма. Западный гуманизм, таким образом, предстает как своего рода склеп, в котором обитает призрак того, кто был вынужден разделить судьбу объекта.
Вооруженное этим переосмыслением, афрофутуристическое течение заявляет, что категория гуманизма теперь устарела. Если мы хотим адекватно назвать современное состояние, говорят его представители, то делать это нужно на основе всех совокупностей объектов-людей и людей-объектов, прототипом или префигурацией которых с момента появления современности является негр. Ибо с тех пор, как негры появились на сцене современного мира, не существует ни одного "человека", который не был бы немедленно причастен к "нечеловеческому", "более чем человеческому", "за пределами человеческого" или "в другом месте, чем человеческое".