Кроме того, разве отказ от всего или почти от всего, повторное называние всего или почти всего не означает, что отныне человек находится в "нигде", что он больше не отвечает ни перед чем и ни перед каким именем?
И что же такое свобода, если нельзя по-настоящему порвать с этой случайностью рождения - связью плоти и костей, двойным законом земли и крови?
Как мы можем быть теми, кто мы есть, как нас воспринимают и как нас воспринимают другие, почему эта случайность указала на нас, причем так бесповоротно? Почему эта случайность так решительно определяет не только то, на что мы имеем права, но и все остальное, то есть сумму доказательств, документов и оправданий, которые мы всегда обязаны предоставить, если хотим хоть на что-то надеяться, начиная с права на существование, права быть там, куда нас в конце концов приведет жизнь, включая право на свободное передвижение? Перемещаться по миру; измерить случайность, представленную местом нашего рождения, с его грузом произвола и ограничений; сочетаться браком с необратимым потоком, составляющим время жизни и существования; научиться воспринимать свой статус прохожего как условие, в последней инстанции, нашей человечности, как основу, на которой мы создаем культуру - вот, возможно, в конечном счете, самые не поддающиеся лечению вопросы нашего времени, вопросы, которые Фанон завещал нам в своей аптеке, аптеке прохожего (passant).
На самом деле, мало какой термин имеет столько значений, как passant.
Но, для начала, это слово passant содержит в себе несколько других, начиная с pas ("не", а также "шаг") - одновременно и отрицательную инстанцию (то, чего нет или еще не существует, или существует только через свое отсутствие), и ритм, каденцию и даже скорость, вдоль курса или марша, или через перемещение - то, что находится (в) движении. За этим, как бы сзади, следует passé - не прошлое как след того, что уже произошло, но прошлое в процессе свершения, такое, что его можно постичь там, в момент взлома и проникновения, в самом акте, посредством которого оно происходит, в тот самый момент, когда, возникая как бы через трещину, оно стремится родиться в событии, стать событием.
Далее, есть passant как "прохожий", эта фигура "в другом месте", поскольку прохожий проходит мимо только потому, что, прибыв из другого места, он движется к другому небу. Он "проходит" мимо - и поэтому призывает нас поприветствовать его, хотя бы на мгновение.
Но есть еще и passeur (контрабандист), и, далее, passage (путь/трап) и passager (пассажир). Прохожий - это одновременно транспортное средство, мост или трап, настил, покрывающий ряд балок на корабле, тот, кто, пустив корни в другом месте, проходит через какое-то, где он временно (даже если это означает) остается и возвращается домой, когда приходит время. Но что было бы, если бы он не вернулся, а продолжил свое путешествие, переходя из одного места в другое, при необходимости повторяя свои шаги, но всегда находясь на периферии места своего рождения, не называя себя ни "беженцем", ни "мигрантом", ни тем более "гражданином" или "коренным жителем" - чистокровный человек?
Вызывая, в соответствии с вопросом нашего времени, прохожего, то есть беглый характер жизни, мы не восхваляем ни изгнание, ни убежище, ни бегство, ни кочевничество.
Это также не празднование богемного и бескорневого мира.
В современных условиях такого мира просто не существует. Вместо этого, как я и пытался сделать на протяжении всего этого длинного эссе, мы должны вызвать в памяти фигуру человека, которому предстоит сделать большой шаг по крутому пути - который уехал, бросил свою страну, живет в другом месте, за границей, в местах, где он создает подлинное жилище, тем самым связывая свою судьбу с теми, кто принимает и узнает в нем свое собственное лицо, лицо грядущего человечества.
Стать человеком в мире - это вопрос не рождения, не ориентации или расы.
Это вопрос путешествия, движения и преображения.
Проект преображения требует, чтобы субъект сознательно принял раздробленную часть своей собственной жизни; чтобы он заставил себя принять де- туры и иногда невероятные связи; чтобы он действовал в интер- стициях, если он заботится о том, чтобы дать общее выражение вещам, которые мы обычно разъединяем. Фанон прошел через каждое из этих мест, но сделал это не без запаса дистанции и удивления, стремясь полностью принять нестабильную и изменчивую картографию, в которой он оказался. Для него "местом" был любой опыт встречи с другими, который прокладывал путь к осознанию себя не обязательно как отдельного человека, но как важного фрагмента (éclat) большого человечества, фрагмента, сталкивающегося с неизбежностью бесконечного времени, главным атрибутом которого является течение - прохождение par excellence.