[ВЫ ПОГИБЛИ]
Я сорвал с головы Окулус, пытаясь перевести дыхание. Из коридора недовольно мяукал Бегемот, демонстрируя свое желание войти в комнату и посмотреть, чем таким занят его соквартирник. Я, пошатываясь, как на подпитии, подошел к двери, открыл ее. В ушах звенело, по вискам текли крупные капли пота, руки слегка подрагивали. Из зеркала в коридоре на меня смотрел раскрасневшийся, вспотевший тип с выпученными глазами. Бегемот заходить в комнату не стал, глядя на меня с подозрением. Я потер шею рукой, стараясь унять нервный тремор. Нужно было что-то сказать - просто чтобы услышать собственный голос. Я посмотрел в глаза своему отражению. В них читалось удивление - но и тот неугомонный азарт, которого я давно уже не испытывал. Сейчас можно было сказать только одно:
- Ну ни хрена себе.
II
Where is the hunger?
With eyes of sadness it stares
The air it hangs dying
Dressed in the nightmares of old
Да, это было неожиданно. Минут через пять я окончательно успокоился, заварил себе зеленого чая с медом, затащил сопротивляющегося Бегемота себе на колени. Кот недовольно поворчал, но уразумев, что вырваться не удастся, спокойно улегся и терпеливо вылежал, пока я не разобрался с чаем. Вернувшись в комнату, послал к черту подлое желание поискать чей-нибудь видео- или текст-гайд, снова проверил контроллеры и камеру, после чего поглубже вздохнул и нахлобучил на голову Окулус.
[ВЫ ПОГИБЛИ]
[Продолжить?]
Я кивнул. Надпись поблекла, темный фон начал медленно светлеть, пока не стал совершенно белым. Из белого проступили прочие цвета - хаотичный набор размытых пятен, постепенно обретший форму и объем.
Я лежал на земле у небольшого костра, обложенного потемневшими от копоти камнями. В ушах звенело, сердцебиение отдавалось в глазах мерцающим пульсированием капилляров и плавающими красными кругами. Костер был разведен у подножия холма, в склоне которого была вделана убогая, потемневшая от плесени дверь. Справа от нее было небольшое подслеповатое оконце, под которым вместо скамьи лежал наполовину вросший в землю древесный ствол, весь в узорах короедов. На нем восседала ведьма, перебирая лохмотья своими по-птичьи худыми лапами.
- Очнулся? Ну и как смерть на вкус?
Вкладка с правого края экрана показала лист игрока. Часть цифр рядом с пиктограммами изменилась. Изменились и те, что были с надписями и полосками.
[Здоровье: 142,5]
[Эссенция: 95]
[Энергия: 70]
[Усталость: 5]
[Голод: 2]
[Жажда: 23]
Выходит, не так уж и погиб. Могло быть и хуже. Я попытался сглотнуть, но в горле совершенно пересохло.
- Пить хочу, - сказал я, решив не вдаваться в мелодраматизм. Старуха противно захихикала.
- Воскрешение всегда приносит жажду. Вода в бочке за дверью, пей. Но не забывай - это моя вода.
- Не забуду, - я поднялся на ноги, оглядел себя. Все вроде было на месте - оружие, щит, заплечная сумка. На броне появились новые пятна - наверное, кровь того приятеля, которого я таки уговорил перед тем как уговорили меня... Мотнув головой, я отправился ко входу в нору. Дверь противно скрипнула, пропуская меня в старушечье логово. Внутри было темно - только где-то в глубине багровым горели угли в небольшой жаровне. Бочка нашлась сразу же, на краю ее висел небольшой глиняный ковш. Приоткрыв крышку и зачерпнув, я сделал несколько больших глотков. Реакция не заставила себя ждать.
[Жажда: -23]
[Энергия: +23]
Я бегло просмотрел лист персонажа. Кажется, ничего больше не изменилось. Попытался осмотреть нору, но было слишком темно, чтобы разглядеть хоть что-то. Вышел наружу. Старуха неподвижно сидела на том же месте, завороженно глядя, как пляшут в костре языки пламени.
- Что со мной случилось? - спросил я. Она осталась неподвижной. На холме выл в пустотелых поваленных стволах ветер. Прошло несколько секунд, прежде чем она ответила:
- Ты умер.
- Нет, старуха, не умер. Когда умирают - потом не встают с сушняком, как от похмелья.
Она подняла на меня свои пустые глаза.
- Встают. Здесь - встают. Ты пришелец. Тебя нелегко убить. Плоть держится за тебя цепко, как кошка. Она умирает, разрушается, но потом восстанавливается. Каждый раз, снова и снова.
- Получается, что я бессмертный?
- Бессмертный? - она опять разразилась своим отвратительным смехом. - Я бы так не сказала. Ты - корм. Пища для тех, кто пытается выжить здесь.
- Корм? Это что еще значит? - такой подход к вопросу меня совсем не вдохновлял. Старуха поднялась со своего места и пошла, выставив вперед руки. Похоже, она действительно ничего не видела. Ее длинные пальцы шевелились в воздухе, как огромные черви, словно улавливая тончайшие вибрации мира и указывая, куда ей идти. Обогнув меня, она направилась к дверям своей хижины. Нащупав их она остановилась, слепо вперившись в покрытые черными пятнами плесени доски.
- Одни за другим, целые куски этого мира отмирают. Жизнь покидает их, медленно, словно вода сквозь песок утекая прочь, оставляя после себя лишь пустоту. И те кто остаются... испытывают жажду. Постоянную, растущую с каждым днем жажду жизни. Убив тебя, они поглощают ее из твоей плоти. Это ненадолго заглушает их жажду. Это делает их сильнее, а тебя - слабее. На той тропе они снова встретят тебя - но будут уже сильнее, чем раньше.
Вот как. Ну что же, никто не говорил, что будет легко. Не за казуальную легкость я эту игру два года ждал. Разберемся. Я тоже туда не пустой приду. Может не сильнее, но умнее - точно. Оглядевшись, я заметил мерцающее свечение вдалеке. Это должно быть Стоунхендж, откуда я начал. Отлично. Значит, сначала туда, а оттуда на тропу. Правда, идти до него не близко...
- У тебя есть фляга? - вдруг спросила старуха. Я пожал плечами и попытался вызвать экран инвентаря. Безрезультатно.
- Посмотри в сумке, если не помнишь, - посоветовала карга. Чувствуя себя идиотом, я снял с плеча мешок, развязал его.
Фляга была. Большая, в чехле с петлями для ремня. Пустая.
- Так и быть, можешь набрать ее у меня. Но только один раз. Вода здесь ценится выше металла.
Оглядев безжизненную равнину я про себя согласился с каргой. Если вода тут и вправду нужна постоянно, то запастись ей не помешает. Набрав полную флягу, я повесил ее на поясе. Оружие в этот раз я прятать не стал - Лучше пройдусь со щитом на руке, чем пропущу пару ударов. Старуха убралась вглубь своей норы, грохоча чем-то жестяным и бормоча странные, неразборчивые фразы.
Бугристую равнину между холмом Элам и Кольцом камней покрывал сухой кустарник, похожий на колючую проволоку из Первой Мировой. Редкие деревья уже успели упасть и врасти в шлаковый грунт, часто попадались на пути кости людей и животных, бледно-ржавые в лунном свете.
Второй раз подряд игра застала меня врасплох. Какая-то тварь словно материализовалась из темноты - похожая на огромного, больного пса, с косматой, клоками вылезшей шерстью. На разодранной, сочащейся гноем и сукровицей мордой огнем горели два глубоко посаженных глаза и блестели в свете луны кривые, в темных пятнах клыки. Она прыгнула, явно собираясь вцепиться в горло - я едва успел подставить щит. Зверюга вцепилась зубами в его край, навалилась лапами, потянув вниз, выворачивая руку. Прежде чем она окончательно повалила меня, я с силой вогнал клинок ей в основание шеи - собственный вес в падении помог пробить ее гортань и хребет. Острие, пробив плоть, с сухим шорохом вошло в землю, тварь захрипела, из пасти, бурля, полилась бурая кровь, зубы разжались. Я высвободил щит, поднялся... Еще один зверь бросился на меня из темноты. Тактика у тварей была однообразная - подобраться поближе и попытаться в прыжке вцепиться в горло. В этот раз я успел - мерзкая морда с глухим стуком впечаталась в щит, удар сбоку располосовал покрытую струпьями шкуру. Тварь отскочила, начав медленно кружить вокруг меня. Хруст шлака предупредил о появлении еще одной, может даже двух. Нужно было действовать, не дать себя окружить. В два резких шага порвав дистанцию, я обрушил на раненого зверя мощный удар сверху. он оказалась прытче, чем я ожидал - шустро отпрыгнул назад, уходя их-под удара. Сзади раздалось глухое рычание и в спину врезалось что-то большое и тяжелое. В ухо ударило надсадное, хриплое дыхание, страшно щелкнули челюсти.