Брайан Ламли
Некроскоп
Определения
Теле (греч. tele — далеко). Телескоп — это оптический инструмент, увеличивающий и приближающий отдаленные объекты. На пример, поверхность Луны можно увидеть как будто с расстояния всего лишь нескольких сотен миль.
Микро (греч. mikros — маленький). Микроскоп — это оптический инструмент, позволяющий увидеть даже весьма мелкие объекты. В капле “чистой” воды под микроскопом можно рассмотреть бесчисленное множество микроорганизмов.
Некро (греч. nekros — труп). Некроскоп — это инструмент человеческого сознания, позволяющий проникнуть в мысли мертвых. Гарри Киф — некроскоп. Он знает, о чем думают, лежа в своих могилах, покойники.
Основное различие между этими инструментами состоит в том, что первые два основаны на физических законах и действуют односторонне. Они не способны что-либо изменить. Луна не может со своей стороны заглянуть в телескоп; амеба не подозревает, что ее разглядывают в микроскоп.
Главная проблема Гарри Кифа состоит в том, что его талант работает в обоих направлениях. Мертвые знают об этом и потому не могут лежать спокойно.
Пролог
Отель был большой и достаточно известный, отличавшийся роскошью, даже, если можно сказать, чрезмерной пышностью. Он располагался в нескольких минутах ходьбы от Уайтхолла и... был вовсе не тем, чем казался на первый взгляд. Его верхний этаж находился в полном распоряжении компании международных антрепренеров, вот и все, что знал о них менеджер отеля. Обитатели таинственного верхнего этажа имели свой персональный лифт, расположенный в отдаленной части здания, там же находилась и лестница, полностью изолированная от остальных помещений отеля. У них был даже собственный пожарный выход. Таким образом, они — “они” в данных обстоятельствах единственное подходящее определение — в действительности являлись полноправными владельцами верхнего этажа и пребывали абсолютно вне сферы контроля служб управления отелем.
Что касается “международных антрепренеров”, то “они”, безусловно, ими не были. Фактически они принадлежали к одной из ветвей власти, точнее, являлись ее подсобным органом. Правительство оказывало им поддержку, но это скорее напоминало опору, предоставляемую деревом тонкому вьющемуся побегу. У них разные корни, и дерево практически даже не ощущает присутствия на своем стволе немощного паразита. Их деятельность, так же как и множества других экспериментальных объектов, финансировалась из фонда мелких расходов, и никто не придавал ей особого значения. Содержание и обслуживание их офисов поэтому неизбежно должно было обходиться достаточно дешево.
В отличие от других объектов характер деятельности этого требовал максимальной незаметности. Если его обнаружат, возникнет множество сложностей: к нему, безусловно, отнесутся с подозрением и презрением, если не с недоверием и абсолютной враждебностью; его деятельность расценят как неоправданную трату денег налогоплательщиков. Действительно, какие-либо оправдания найти будет достаточно трудно, поскольку все его достижения и результаты пока еще находились в области предположений. Деятельность всех подобного рода организаций и служб подчинялась двум принципам: (а) демонстрировать свою эффективность и в то же время (б) быть абсолютно незаметной, анонимной. Следовательно: обнаружение такого объекта означало его гибель...
Другим путем избавиться от такого рода организации можно было, лишив ее питающих корней и отказавшись признать сам факт ее существования. Либо подождать, пока ее разрушит какая-то внешняя сила и даже не пытаться после этого ее восстановить.
Три дня назад именно так и случилось. Был оборван главный корень, питавший кровью эту призрачную организацию и обеспечивавший ее стабильное существование. Короче говоря, глава филиала по дороге домой скончался от инфаркта. У него уже давно было больное сердце, поэтому сама по себе эта смерть не могла показаться странной, но потом случилось кое-что такое, что по-новому осветило все события и то, о чем Алек Кайл не хотел сейчас думать.
Сегодня утром, в один из понедельников удивительно холодного января, Кайл, занимавший следующую за шефом должность, должен был оценить ущерб, нанесенный организации, возможность ее восстановления, и в случае, если восстановление вообще возможно, предпринять первые пробные шаги к его осуществлению. Позиции объекта всегда были довольно шаткими, но сейчас, в отсутствие хорошего руководства, все могло развалиться в одночасье. Как замок из песка во время прилива.
Вот такие мысли бродили в голове у Кайла, когда он, сойдя с покрытого слякотью тротуара, через распахивающиеся стеклянные двери вошел в крохотный холл, стряхнул с пальто мокрый снег и опустил воротник. И дело было вовсе не в том, что он сам не верил в надежность и действенность объекта, — как раз наоборот: Кайл был убежден в важности существования организации. Но как защититься от недоверия и скептицизма, идущих сверху? Да, именно скептицизма. Старику Гормли это удавалось благодаря занимавшим высокие посты друзьям, его облику приверженца “старой школы”, авторитету, энтузиазму и легкости на подъем. Но таких людей, как Кинан Гормли, мало. А теперь их стало еще меньше.
И сегодня в четыре часа дня Кайлу будет предоставлено слово для защиты своей точки зрения, для доказательства необходимости и надежности его организации, ее права на существование. О, они быстро решат, что все его аргументы не относятся к делу, и Кайл знал почему. Если после пяти лет работы он не сможет продемонстрировать ничего конкретного, организация обречена. Неважно, что он будет говорить в оправдание, — ему просто заткнут рот. Старик Гормли мог себе позволить перекричать их всех — у него была защита, ему было на кого опереться. А кто такой Алек Кайл? Мысленно он уже сейчас мог представить себе предстоящий днем суд инквизиции:
— Да, господин министр, я Алек Кайл. Моя роль в организации? Ну, помимо того, что я был вторым после сэра Кинана человеком в руководстве, я был, то есть я являюсь, ну, как бы это сказать, я прогнозирую... Простите? А?.. Это значит, что я предвижу будущее, сэр. А? Нет, я не могу, к сожалению, сказать, кто победит завтра на 3:30 в Гудвуде. Мои знания и способности несколько иного рода. Но...
Но все это безнадежно. Сто лет назад не верили в существование гипнотизма. Всего пятьдесят лет назад смеялись над сторонниками акупунктуры. Поэтому сейчас у Кайла не было никаких шансов убедить их в необходимости существования организации и перспективности ее работы. И все же, с другой стороны, несмотря на уныние и острое ощущение утраты, Кайла не покидала одна мысль. Его уверенность в собственном “таланте” позволяла ему думать, что не все еще потеряно, что, несмотря ни на что организация будет существовать. Именно поэтому он здесь: ему необходимо просмотреть бумаги Кинана Гормли, подготовить аргументы в защиту организации и отстоять необходимость ее дальнейшего функционирования. И вновь Кайл поймал себя на том, что не перестает сам удивляться своему странному таланту, своей способности видеть будущее.
Дело в том, что не далее как этой ночью ему приснилось, что ответ на все вопросы находится именно здесь, в этом здании, в бумагах Гормли. Хотя, возможно, “приснилось” не совсем точное слово. Откровения Кайла — его видения, раскрывающие то, что еще не произошло, будущие события, — всегда и неизменно приходили к нему в окутанные туманом мгновения между сном и пробуждением, как раз перед тем как он окончательно просыпался. Все могло начаться после звонка будильника или даже с первым лучом солнца, проникшим в спальню. Именно так и случилось этим утром: серый свет очередного серого дня окутал комнату, проник под веки, донося до его все еще витающего где-то сознания, что родился новый день.
И одновременно возникло видение, точнее даже это было бы назвать “проблеском”, поскольку талант Кайла позволял увидеть только чрезвычайно быстро промелькнувшую картинку. Зная это, а также то, что больше это никогда не повторится, Кайл всеми силами старался вобрать в свое сознание, запомнить эти “проблески”. Он боялся что-либо упустить, поскольку все, что он видел таким образом, всегда оказывалось чрезвычайно важным. Вот что он увидел сегодня утром.