И все равно скорости не хватало.
Четыре
В четверг утром разум Генри казался ему ясным, как обычно. После раннего завтрака он сидел за крошечным кухонным столом, просматривая работы своих учеников. Все квартирки в Св. Себастьяне имели маленькие кухни, чуть большие по площади гостиные, а также спальни и ванные комнаты. Поручни вдоль всех стен, специальное нескользкое покрытие полов, чересчур жизнерадостные краски и интеркомы напоминали обитателям, что они старики, как будто, — насмешливо думал Генри, — хоть кто-нибудь из них способен это забыть. Но на самом деле размеры жилища не имели значения, равно как и постоянный надзор со стороны персонала. В конце концов, в Лос-Аламосе он ютился в переполненном ветхом бараке под совершенно параноидальным присмотром служб безопасности и был счастлив. Большая часть его жизни прошла не во внешнем мире, а в его собственном, внутреннем космосе.
Ответы почти на все поставленные им задачи были неполными — скорее всего, у всех студентов, кроме, конечно, Холдейна. Впрочем, Джулия Фернандес тоже предложила нестандартное и математически интересное решение. Генри пытался следовать за ходом мысли студентов, чтобы увидеть, где они ошибаются. Спустя час просмотренными оказались лишь две работы. Над головой проревели турбины самолета, взлетевшего с поля аэропорта. Генри сдался. Он не мог сконцентрироваться.
Вчера в больнице Редборна эта кошмарная Эвелин Кренчнотид сказала, что у нее внеплановый визит, но доктор обещал все же «уделить ей минутку», потому что «с ней случилось что-то странное». А еще она упомянула, что эта хиппующая престарелая красотка, Эрин Как-бишь-там-ее, тоже была с внеплановым визитом.
Однажды на собрании жильцов Св. Себастьяна Генри видел, как Эвелин вышивала.
А Анна Чернова, самая знаменитая жилица Св. Себастьяна, — балерина… Это все знали.
Генри чувствовал себя идиотам, только оттого что его мысли невольно двигались в определенном, но крайне неприятном для него направлении. Он что, хочет предположить, будто имела место какого-то рода телепатия? Ни один уважающий себя ученый никогда не был сторонником подобных гипотез. К тому же во время трехлетнего пребывания в Св. Себастьяне — а Эвелин и мисс Чернова в эти годы тоже уже жили здесь — он ни разу не имел ни малейших контактов ни с той, ни с другой да и не испытывал к ним никакого интереса.
Генри попытался вернуться к просмотру студенческих работ.
Трудность заключалась в том, что имелись две группы фактов: его собственные «инциденты» и этот внезапный скачок незапланированных визитов к доктору. Но не было способа для того, чтобы либо объединить их в одну группу, либо исключить какую-нибудь из них. Если бы он по крайней мере мог убедиться, что визиты Эвелин и Эрин к доктору не связаны с какими-то ментальными нарушениями, то можно устранить эту группу фактов, оставив лишь одну свою. Один случай всегда можно счесть просто аномалией. Но два уже указывали на… на что-то.
Сегодня Керри была занята с кем-то другим, поэтому деятельность пришлось развивать самостоятельно. Генри взгромоздился на свои ходунки, медленно проследовал к письменному столу и отыскал справочник с телефонами жителей Св. Себастьяна. К его удивлению, у Эвелин не оказалось ни сотового телефона, ни адреса электронной почты. А ведь такая сплетница просто обязана завести себе как можно больше средств, чтобы надоедать людям. Но многие обитатели Св. Себастьяна даже после всех этих десятилетий избегали технологий, развитие которых не пришлось на годы их юности. «Дурачье», — думал Генри, который в свое время не поленился проехать четыре сотни миль, чтобы купить один из первых наборов компонентов для самостоятельной сборки примитивного персонального компьютера.
Он выяснил номер квартиры Эвелин и заковылял к лифту.
— О! Генри! Заходите, заходите! — воскликнула Эвелин. Она выглядела пораженной, и, скорее всего, это отражало ее подлинное состояние. А за ее спиной — о, Господи! — он увидел кружок дам, сидевших на тесно сдвинутых стульях, — как молекулы, сжатые гидравлическим давлением. Все что-то вышивали на ярких кусках ткани.
— Мне бы не хотелось мешать…
— О, это всего лишь рождественские эльфы, — пояснила Эвелин все на тех же повышенных тонах. — Мы просто заблаговременно решили выткать новый праздничный гобелен для холла. Старый уже обветшал.
Генри не помнил никакого гобелена. Если, конечно, она не имела в виду это аляповатое, расшитое кричащими красками одеяло, на котором Санта Клаус раздавал младенцев ангелам-хранителям. Волосы ангелов были вышиты плотными нитками, что придавало им вид палочек с ватой для чистки ушей.
Генри попятился:
— Нет-нет, не буду вам мешать. У меня ничего срочного.
— Заходите же! Мы как раз говорили — а может, вы больше нас знаете? — об этом сказочном ожерелье, которое Анна Чернова держит в сейфе, том, которое царь подарил…
— Нет-нет, я ничего об этом не знаю. Я…
— Но если бы вы…
Генри сказал с отвагой отчаяния:
— Я навещу вас попозже.
К его ужасу Эвелин скромно прикрыла веки и застенчиво прошептала:
— Хорошо, Генри.
Дамы за ее спиной захихикали. Генри выбрался в холл с максимально возможной для него скоростью.
Он размышлял, как бы узнать фамилию Эрин, когда она сама как раз вышла из лифта.
— Простите! — закричал Генри через весь коридор. — Вы не могли бы уделить мне минуту?
Эрин подошла к нему. В руке очередная книта, лицо удивленное, но в меру. — Да?
— Меня зовут Генри Эрдманн. Я хотел бы задать вам вопрос, который может показаться очень странным. Прошу извинить меня за то, что вторгаюсь в вашу личную жизнь, но, поверьте, у меня есть для этого серьезные основания. У вас вчера была незапланированная встреча с доктором Фелтоном?
Что-то промелькнуло в ее глазах. — Да. — Скажите, а причина этого визита не была связана с каким-либо… скажем, ментальным переживанием? Что-нибудь вроде небольшого приступа или, может быть, нарушения памяти?
Унизанные кольцами пальцы Эрин крепче вцепились в книгу. Генри машинально отметил, что сегодня это был какой-то роман.
— Пойдемте ко мне, — предложила Эрин. — Поговорим.
— Я этому не верю, — заявил Генри. — Извините, миссис Басс, но все это звучит полной чушью.
Она пожала плечами. Медленное движение узких плеч под крестьянской блузкой. Оборка длинной юбки из набивного ситца (желтые цветы на черном фоне) слегка метнулась по полу, описывая дугу. Квартира была под стать своей обитательнице. Много гобеленов на стенах, проход в спальню прикрыт не дверью, а шторой из ниток бисера; всевозможные индийские статуэтки, хрустальные пирамидки и одеяла, вышитые национальным орнаментом индейцев навахо. Генри не нравились нагромождение всех этих безделушек, инфантильность всего декора, хотя его и переполняло чувство признательности к Эрин Басс. Она облегчила его душу. Идеи Эрин относительно «инцидентов» были настолько глупы, что он мог с легкой душой их отбросить вместе со всем, что хоть как-то с ними вязалось.
— Вся Вселенная пронизана энергией, — говорила она. — Когда вы перестаете сопротивляться потоку жизни и отдаетесь во власть тришны,[7] вы пробуждаете эту энергию. Попросту: у вас был опыт «внетелесного переживания» и активации кармической памяти о прошлых жизнях. И все эти воспоминания о прошлых жизнях слились воедино в миг трансцендентного озарения.
7
Тpuшнa (