— Правда, милая?
Волосы Рэчел мягкие и шелковистые на ощупь. У Мэйми в ее возрасте были такие же.
— Он, возможно, захочет поговорить с тобой!
— Ну что ж, я к его услугам.
— Но разве это не удивительно? Как ты думаешь, что ему нужно?
Я избавлена от необходимости отвечать ей — в этот момент входит Мэйми, за ней следует ее бойфренд Питер Мэлони с сеткой, набитой продуктами из хранилища.
Услышав звук поворачивающейся дверной ручки, Рэчел встает, отходит от моего кресла и начинает ворошить угли в печке. С лица ее исчезает всякое выражение, но я знаю, что это притворство. Мэйми восклицает:
— Мама, дорогая, как ты себя чувствуешь? И Рэчел! Ты не поверишь — у Пита оказался лишний талон на питание, и он раздобыл нам цыпленка! Я сделаю тушеную курицу!
— Задняя стена спальни обвалилась, — без выражения произносит Рэчел.
Она не смотрит на Питера с цыпленком в сетке, а я смотрю. Он ухмыляется своей терпеливой, волчьей усмешкой. Думаю, талон на питание он выиграл в покер. У него под ногтями грязь. Цыпленок завернут в газету, и я могу прочесть часть заголовка: "ЕЗИДЕНТ КОНФИСКУЕТ С".
Мэйми удивляется:
— Что значит — обвалилась?
— Просто взяла и обвалилась. Термиты, — пожимает плечами Рэчел.
Мэйми беспомощно смотрит на Питера, его усмешка становится еще шире. Теперь я словно вижу, что произойдет дальше. Спектакль состоится позднее, он будет устроен не совсем ради нас, хотя действо будет разворачиваться на кухне, у нас на виду. Мэйми начнет вежливо упрашивать Питера починить стену. Он, ухмыляясь, откажется. Она с глупой улыбкой намекнет на то, что сделает в обмен на починку стены, и каждый последующий намек будет откровеннее предыдущего. В конце концов Питер согласится. Поскольку другого теплого помещения, помимо кухни, у нас нет, нам с Рэчел придется смотреть в огонь, на пол или на свои туфли, ожидая, пока Мэйми и Питер демонстративно удалятся в свою комнату. Нас смущает именно это показное уединение. Но Мэйми нужны свидетели, которые бы подтвердили, что она еще привлекательна.
Питер, однако, смотрит не на Мэйми, а на Рэчел.
— Это цыпленок не Снаружи, Рэчел. Он с птичьего двора в блоке В. Я слышала, ты говорила, что у них там очень чисто.
— Ага, — коротко, почти грубо отвечает Рэчел.
Мэйми вращает глазами.
— Скажи "спасибо", дорогая. Питу пришлось немало потрудиться, чтобы раздобыть этого цыпленка.
— Спасибо.
— Ты можешь сказать так, чтобы это звучало искренне? — Голос Мэйми становится резким.
— Спасибо, — повторяет Рэчел.
Она направляется в сторону нашей спальни с тремя стенами. Питер, все еще не сводя с нее взгляда, перекладывает сумку из одной руки в другую. Сетка сдавливает курицу, и на ее желтоватой коже появляются полосы.
— Рэчел Энн Уилсон…
— Оставь ее в покое, — негромко произносит Питер.
— Нет, — говорит Мэйми. Под пятью шрамами, пересекающими крест-накрест ее лицо, появляется недоброе выражение. — Ей не мешает хоть немного научиться себя вести. К тому же я хочу, чтобы она услышала наше сообщение! Рэчел, выходи сию же минуту!
Рэчел возвращается. Я не могу припомнить, чтобы она хоть раз ослушалась мать. Она останавливается в дверях спальни и ждет. Два пустых подсвечника, почерневших от копоти, обрамляют ее лицо. В последний раз мы зажигали свечи прошлой зимой. Мэйми, лоб которой пересекают раздраженные складки, радостно улыбается.
— Это особый обед для всех нас. Пит и я хотим сделать объявление. Мы собираемся пожениться.
— Точно, — говорит Питер. — Поздравьте нас.
Рэчел, и без того неподвижная, казалось, становится каменной. Питер пристально смотрит на нее. Мэйми, покраснев, опускает глаза, и меня охватывают одновременно жалость и раздражение при виде ребячества дочери, которая в свои тридцать пять ищет поддержку у такого ненадежного типа, как Питер Мэлони. Я пристально смотрю на него. Если он только посмеет коснуться Рэчел… Но на самом деле я не верю, что это произойдет. Подобные вещи больше не случаются. Во всяком случае не здесь.
— Поздравляю, — бормочет Рэчел.
Она пересекает комнату и обнимает мать, которая сжимает ее в объятиях с показной горячностью. Еще минута, и Мэйми разразится слезами. Через ее плечо я мельком вижу лицо Рэчел, на нем отражаются любовь и печаль, и я опускаю взгляд.
— Ну что! За это нужно выпить! — весело восклицает Мэйми.
Она подмигивает, проделывает неуклюжий пируэт и вытаскивает какую-то бутылку с дальней полки буфета, доставшегося Рэчел на последнем розыгрыше пожертвований. Этот буфет странно смотрится на нашей кухне: он сверкает белым лаком, в нем есть что-то восточное, и он явно не на своем месте среди шатающихся стульев и изрезанного стола со сломанным ящиком, починить который ни у кого не находится времени. Мэйми триумфально размахивает бутылкой; я и не знала, что у нее там спрятано. Это действительно шампанское.