Я хотел убить эту лживую тварь, и ей повезло, что в тот момент её не было рядом. Когда она вернулась, я уже смог убедить себя, что не имею права убивать единственную нектэрию в мире. Мне просто хотелось посмотреть ей в глаза. Я думал, что она начнёт говорить, что это фотомонтаж, хотя уже точно знал, что снимки настоящие, моё зрение обмануть нельзя, я разбираюсь в этом. Но она даже не стала говорить этого, и я увидел виноватое выражение её лица, и как она выронила эти фотографии, когда увидела их. Больше я ничего не хотел знать, меня не интересовало, почему она так поступила.
Первые два месяца я переезжал из одной страны в другую, и нигде не мог найти успокоения. Я даже не появился на Форуме, который проходил в июне. Да ещё постоянно звонил Дейм с Яромиром, и требовали от меня сначала объяснений, что произошло, как будто Яромир не мог прочитать мысли Ланы и получить там все ответы. А потом стала звонить ещё и Анна и рассказывать, как плохо Лане и просить меня вернуться. А я не хотел возвращаться, мне хватало и того, что Лана преследовала меня в мыслях, и даже работа не давала мне забыть её. Я не знал, как поведу себя, если встречу её. Я даже не мог нормально питаться, вся кровь, которую я пробовал, казалась мне пресной, я слишком хорошо помнил вкус её крови.
Я метался по всей Европе, пока не решил поехать в Норвегию. Я пробовал встречаться с другими женщинами, но они вызывали у меня только раздражение, я чувствовал, что их интересует только секс или мои деньги, ни одна из них не любила меня. А в Норвегии жила Инара, когда-то у нас с ней был роман, и мне казалось, что она любила меня. Тогда я не ответил на её чувства, и мы расстались. Я надеялся, что сейчас она поможет мне избавиться от мыслей о Лане.
У Инары был добрый и мягкий характер, и она обладала чувством такта. Я знал, что она поймёт меня, и не будет задавать лишних вопросов. Но ничего не получилось, как я не старался. Она была мне как сестра, а не любимая женщина. Я уже понял, что никого никогда не полюблю, как Лану, а другой любви я не хочу. Инара тоже это поняла, и оставила попытки завоевать моё сердце. Она то и посоветовала мне вернуться назад, в замок, сказав, что сначала мне надо простить и отпустить Лану, чтобы продолжить дальше жить нормальной жизнью.
Хотя какая нормальная жизнь у меня может быть после Ланы? Она как ядовитый паразит засела в моём сердце и отравила там всё. И вот я здесь, и мне стало только хуже. Я думал что увидев, как ей тоже плохо, и она мучается от того, что совершила такую ошибку — я почувствую облегчение. Но судя по тому, как она разговаривала со мной на лестнице, она не испытывала никаких угрызений совести, а наоборот была довольна собой. Да, она довольно сильно похудела, и выглядела очень бледной, зато в ней добавилось высокомерие, которое меня просто бесило.
Первые два дня мы не встречались, и меня это радовало. Яромир как бы, между прочим, сказал, что Лана каждое утро уезжает со своими телохранителями в город и возвращается только поздно вечером. Значит, у неё хватило ума стараться не попадаться мне на глаза. Но на третий день, вечером, я случайно оказался в холле, когда она вернулась. Она была в свободных хлопковых штанах и белой открытой майке, которая только подчёркивала её грудь, она распустила волосы и подкрасилась, что меня удивило больше всего. Выглядела она умопомрачительно. Я даже остановился разглядывая её. В таком виде не ездят на простую прогулку в город. У меня затряслись от ярости руки, когда я подумал, чем она может заниматься в городе. Она величественно походкой прошла мимо меня и, бросив на меня мимолётный взгляд, скривилась от отвращения.
Всю ночь я промучился представляя, чем она занимается в городе целыми днями. Во мне всё кипело, теперь по моим венам тёк не просто яд, эта была гремучая смесь из злости, яда и ярости. Я хотел унизить её как можно сильнее. Я уже не мог остановиться. Теперь каждое утро и каждый вечер я подкарауливал её и бросал в её адрес унизительные слова или старался задеть её обидными комментариями. Она воспринимала всё с неизменной высокомерной улыбкой и отвечала мне язвительно или с отвращением.
Я даже опустился до того, что проверил, куда она тратит деньги с выданной ей кредитной карты. И чуть не сошёл с ума, когда увидел, что она оплачивает номер в отеле. Она опустилась уже до того, что нашла себе любовника, который даже не в состоянии оплатить номер в отеле. И с каждым днём она стала одеваться всё вызывающе.
Прошло уже почти три недели, после моего возвращения. Был уже вечер, я старался держаться ближе к холлу и ждал, когда Лана вернётся из города. Сегодня утром ей удалось проскользнуть незаметно, и я хотел отыграться за невысказанные утром в её адрес унижения. Наконец подъехала машина и она появилась в холле. Когда я увидел, во что она одета, я чуть не врезался в косяк двери. Она была скорее раздета, чем одета. На неё был маленький топик, на тоненьких бретельках и юбка, если это можно было назвать юбкой, это был скорее пояс. Она подняла волосы вверх, и шея была открыта. На ногах были туфли на высокой шпильке и от этого её ноги казались ещё длиннее и стройнее.
— Что, приходиться с каждым днём раздеваться всё больше и больше, чтобы найти себе нового любовника? — спросил я с издёвкой.
— Не волнуйся за меня, дорогой, — нежно протянула она, и издевательски улыбнулась. — У меня нет проблем с выбором любовников.
— А, я понял, ты нашла себе работу. Судя по твоей одежде, ты работаешь проституткой на панели! И как много платят? — я постарался вложить в свои слова как можно больше сарказма.
— Много! — с вызовом сказала она. — Тебе точно не по карману, — она усмехнулась.
— Дорогуша, у меня нет привычки таскать в свою кровать всякий мусор, это во-первых. А во-вторых, ты у нас уже не первой свежести женщина, и очень скоро тебе самой придётся платить своим любовникам. И не думай, что клан будет оплачивать твои забавы, — я уже начинал закипать.
— Именно поэтому я и зарабатываю сейчас себе деньги на панели, чтобы потом платить своим любовникам.
За моей спиной раздался голос Яромира:
— Макс, нам надо поговорить.
Лана кивнула Яромиру и начала подниматься по лестнице с гордо поднятой головой. Меня уже трясло от злости, но я заставил себя отвернуться и пойти вслед за Яромиром. Мы зашли в библиотеку. Яромир присел в кресло и указал мне на другое кресло.
— Макс, я знаю, что для тебя это болезненная тема, и ты стараешься её избегать, но нам надо поговорить.
Я уже понял, о чём он хочет поговорить, вернее, о ком, и я поморщился.
— Макс, — спокойно продолжил Яромир, — ты многое не знаешь и не всегда верные выводы делаешь.
— Если ты хочешь рассказать мне, как ей было плохо те три месяца, пока меня не было, можешь не стараться. Я уже слышал эту сказку от Анны, — я опять поморщился.
— Ты не прав. Это не сказка. Ей на самом деле было очень плохо. Первую неделю она с кровати не поднималась и просто лежала, открыв глаза, и смотрела на всех невидящим, пустым взглядом. Потом она нашла в себе силы и стала подниматься с кровати. Первый месяц, вообще, был самым тяжёлым, она даже на улицу не выходила, и ни с кем не разговаривала.
— И что? Ты хочешь, чтобы я её пожалел? — перебил я Яромира. — Бедная, несчастная Лана, изменила мне, потом поняла свою ошибку и раскаялась. Ты думаешь, мне от этого легче?