Бейеринк писал: «Я подтверждаю, что, как я теперь вижу, приоритет опыта с фильтрованием через свечу принадлежит господину Ивановскому. При написании своей работы я не знал его и господина Половцева исследований».
Бейеринк в своей статье пришел к убеждению, что возбудитель табачной мозаики не микроб в обычном смысле слова, и дал ему имя, которое утвердилось в науке: вирус.
Вирус — слово латинское. Древние римляне обозначали им всякий яд животного происхождения, в частности, змеиный. Римский врач Корнелиус Цельс, живший в первом веке нашей эры, называл вирусом слюну бешеной собаки. А в двадцатом веке нашей эры дознались, что в слюне бешеной собаки содержится вирус, вызывающий бешенство. Бессознательно, не имея никакого представления о возбудителях болезней и о микроорганизмах вообще, древнеримский врач пользовался термином «вирус» почти в том же смысле, что и мы.
Бейеринк был прав, когда доказывал, что возбудитель табачной мозаики не микроб. Но в его статье были и ошибочные утверждения, с которыми Ивановский решительно не соглашался. Завязался научный спор, в котором участвовали первоначально лишь трое: Мартин Бейеринк, английский ученый Альберт Вудс и наш Дмитрий Ивановский. Первоначально… Дело в том, что спор, начавшись около семидесяти лет назад, длится и ныне. Он касается сокровенных тайн жизни, и в него втянуты уже не трое, не десять и не двадцать, а многие сотни ученых из разных стран. И мы к этому будем возвращаться еще не раз…
Наступает новый, двадцатый век. Что несет он Дмитрию Ивановскому, человеку, открывшему мир, населенный удивительными созданиями, которых еще никто не видел? Прижизненную славу, почет, богатство, всеобщее признание? Увы, нет. Равнодушное замалчивание его открытия, семейное несчастье, преждевременную смерть — да. И, как для всех, — три войны, одна жесточе другой, разруху, голод…
Но он не прорицатель, он не берется предугадывать свою судьбу, это не занятие для ученого.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Глава четвертая
Опасный карлик
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Совершив открытие, Ивановский тем самым еще и обогатил исследователей новым методом. В научных журналах стали появляться сообщения о возбудителях различных болезней, пойманных за руку тем же способом, который впервые применил русский ботаник, изучая мозаику табака.
На рубеже двух веков наступила «эпоха фильтраций». Свеча Шам-берлена обрела новые свойства.
Немецкие врачи-бактериологи Ф. Леффлер и П. Фрош долгое время тщетно искали возбудителя ящура, острозаразной болезни, поражающей чаще всего крупный рогатый скот. Они просматривали под микроскопом лимфатическую жидкость и слюну больных животных. Они пытались размножить возбудителя на питательных бульонах. Все безуспешно. Повторилось то же, что Ивановский наблюдал в Никитском саду.
Наконец, лет через шесть после выступления Ивановского в Академии наук, Леффлер и Фрош поставили такой опыт: впрыснули одному теленку лимфу, заведомо зараженную ящуром, а второму — лимфу, взятую от больного животного, но трижды профильтрованную через свечу Шамберлена.
Оба теленка заболели ящуром одновременно.
Немцы опубликовали свои наблюдения еще до Бейеринка. Имени Ивановского они не упомянули. После того как Бейеринк вскоре подтвердил его приоритет перед всем миром, Ивановскому уже стало не к чему выяснять отношения с Леффлером и Фрошем. Кажется, никто так и не дознался, почему немецкие врачи обошли молчанием своего русского предшественника — то ли по забывчивости, то ли потому, что не знали его работы?..
Во всяком случае, Леффлер и Фрош уличили возбудителя ящура. Увидеть его, впрочем, удалось еще очень нескоро, ибо он — карлик даже среди своих собратьев, тех сверхмалых созданий, которые после Бейеринка стали именоваться вирусами.
Ящур — болезнь, поражающая коров и антилоп, жирафов и северных оленей, слонов и людей; страдают от нее также свиньи и козы, овцы и ламы. Не болеют ящуром лошади.
В Европе ящур известен давным-давно. Время от времени, распространяясь с быстротой пожара, он нападает на крупный рогатый скот, поражая громадные стада, захватывая целые страны. Следом за коровами и быками начинают заболевать овцы, козы, свиньи. Иногда ящур поражает и человека; чаще всего страдают дети, которым дают сырое молоко от больных коров.
Распознать болезнь нетрудно. Животные плохо едят, прекращают жвачку, а затем и вовсе отказываются от корма; больные неподвижно стоят, опустив голову, из углов рта тянется длинными нитями пенистая слюна; температура повышена, возникает жажда. На языке, во рту, на конечностях между копытами, а у коров и на вымени, появляются язвы. Корова резко сбавляет удой.