Открылась дверь. В лабораторию вслед за полковником Гарденом вошли двое военных полицейских. Форма на Гардене была мятой и грязноватой, как обычно. Этот человек не создан для того, чтобы носить форму. Однако, заметив темные круги под глазами полковника, Конвей смягчился. Гардену последнее время тоже редко удавалось поспать. Впрочем, теперь это, можно сказать, в прошлом: с этого дня Эго возьмет бремя ответственности на себя и оправдает свое имя.
— Арестовать Брума, — приказал Конвей, проигнорировав перепуганные взгляды. — Полковник, вы можете разбудить этого робота?
— Разбудить, сэр?
Конвей сделал нетерпеливый жест.
— Включите его, запустите.
— Э… да, сэр, я знаю как, но…
Конвей не стал утруждать себя его отговорками. Он ткнул пальцем в робота. Все возражения Гардена генералу казались бессмысленным лепетом. Сорок восемь часов, думал он. Достаточно времени, чтобы протестировать робота перед тем, как начнется атака. Если повезет. Пусть эта железяка только попробует не включиться! Генерал снова помассировал глазные яблоки, чтобы комната вокруг него перестала медленно и плавно кружиться.
— Стойте, генерал! — раздался голос Брума из глубин пустоты вокруг. — Дайте мне всего один день! Он не…
Конвей махнул рукой, не открывая глаз. Он услышал, как один из полицейских что-то сказал, а потом завязалась короткая потасовка. Затем дверь захлопнулась. Генерал вздохнул и открыл глаза.
Гарден смотрел на него с тем же сомнением, что прежде светилось в глазах Брума. Конвей сердито сдвинул брови, и полковник торопливо повернулся к ящику с роботом. Он наклонился над ним, совсем как Брум, и коснулся пальцем провода, ведшего к участку схемы с пометкой «Пуск».
— Как только мы его отсоединим, Эго начнет действовать по своему разумению, — предупредил полковник.
— Он получил приказы, — коротко ответил генерал. — Ну же, делай что-нибудь.
Раздался тихий гудок: Гарден аккуратно отсоединил провод и закрыл стальную пластину, которая изолировала внутренности Эго. Затем он пробежал пальцами по стальным конечностям, дабы убедиться, что ни один из многочисленных проводов не подсоединен к роботу, встал и перешел к пульту управления.
— Сэр, — сказал он.
Конвей ответил не сразу. Он долго покачивался взад-вперед, перекатываясь с пятки на носок, словно башня, вот-вот готовая рухнуть, потом сказал:
— Не говорите мне того, что я не хочу услышать.
— Просто я не знаю, чего ожидать, сэр, — сдержанно ответил Гарден. — Вы скажете мне, когда робот начнет реагировать? Подаст хотя бы малейший сигнал…
— Скажу. — Конвей опустил глаза на безмятежное незрячее лицо машины.
«Ну же, просыпайся, — думал он. — Или спи себе… Разницы в принципе никакой. Потому что так больше не может продолжаться. Проснись. Тогда я смогу поспать. Или не просыпайся. Тогда я смогу умереть».
Круглые линзы в единственном глазу робота тускло вспыхнули. Одновременно загудело электричество в контрольной панели, индикаторы на ней потухли, их отражения на стальной поверхности Эго померкли и вновь загорелись с новой силой, когда за дело взялись вспомогательные переключатели. Одна за другой лампочки на панели погасли. Стрелки приборов, подрожав возле нулевой отметки, замерли.
Робот обратил пустой взгляд в потолок, но не шелохнулся.
«Теперь твой черед, — думал, глядя на него, Конвей. — Я сделал все, на что способен человек. Дерзай, робот. Шевелись!»
По механическому телу прошла едва уловимая волна дрожи. Глаз разгорался все ярче, и наконец в потолок уперся конус света. Без всякого предупреждения робот поднял обе руки и с лязгом ударил в металлические ладоши, отчего оба военных подскочили. Конвей от неожиданности разинул рот и обмяк.
— Гарден! — окликнул он зачем-то.
Полковник повернул рычаг, и жужжащее пение проводов умолкло. Робот снова замер, но теперь он лежал, крепко сжав ладони, словно ангел на надгробии. По его телу снова прокатилась дрожь. Из недр большого стального цилиндра — туловища Эго — доносились едва слышные ритмичные щелчки, словно множество часов тикало там вразнобой.
— Что происходит? — спросил Конвей почему-то шепотом. — Почему он так дергается?
— Запуск, — ответил Гарден тоже шепотом. — Он…
Полковник помедлил, смущенно кашлянул и заговорил громче.
— Я не очень-то сведущ в этом, сэр. Полагаю, растет основное напряжение. Оно спадет после того или иного преобразования энергии, что зависит от гомеостатического принципа, который Брум…
Из ящика, из лежащего навзничь робота раздался голос — странное ровное гудение.