— По-моему, да. Но только он сам называет это…
— Диалогами, — прогремела Грейс. — Мне ли не знать это! Подлый ублюдок!
— Я так понимаю, ты будешь на церемонии? — ухмыльнулась Элли.
— Лучше всего то, — шепнула Элли, обращаясь к Грейс, когда подруги через несколько дней входили в зал, сжимая большие тисненные золотом приглашения, — что Ред, судя по всему, уверен, что ему вручат нечто вроде Букеровской премии. Его секретарь пытался убедить его, что данное мероприятие… скажем так, не совсем серьезное, но у Реда в голове осталось только — «одно из самых значительных светских событий в Лондоне», «литературная награда» и «широкое освещение прессой». Его ждет шок.
Грейс кивнула, заметно нервничая. Какой бы привлекательной ни была в теории идея лично наблюдать за публичным позором Реда, от стремительно надвигающихся событий ей стало немного не по себе. Щеки Грейс горели, мочевой пузырь трепетал от возбуждения. Она поймала себя на том, что на самом деле о ненависти к Реду не может быть и речи. Ей хотелось только поскорее забыть все связанное с ним, задернуть занавес забвения. Возможно, месть действительно то блюдо, которое лучше отведать остывшим, но Грейс, провожая взглядом чуть теплые сосиски, решила воздержаться от него вообще.
— Не будь дурой, — отрезала Элли, когда Грейс попыталась сбивчиво поделиться с ней своими мыслями. — Пусть Кемпион бог, но он обошелся с тобой очень некрасиво. Из чего, на мой взгляд, следует, что он должен быть публично выпорот. Получить эту позорную премию. Ты-то хоть понимаешь, что тебе нужно?
Грейс пожала плечами, чувствуя, как болтается узкое черное платье на ее иссохшем теле.
— Сытный ужин.
Об этом не переставала твердить ей мать, до сих пор, к недовольству Грейс, остававшаяся в Лондоне. И, вероятно, в ее словах была доля правды. По прикидкам Грейс, за последние несколько недель она похудела на несколько стоунов; еще совсем недавно это доставило бы ей огромную радость, но сейчас она находила это скучным.
— Нет. Тебе необходимо выпить. Немного взбодриться. Стой тут и никуда не уходи, я сейчас вернусь. И даже не вздумай, — предостерегла Элли, — смыться у меня за спиной. — Грейс виновато потупилась. Элли, как всегда, разгадала ее намерения. — Ты здесь для того, чтобы отдохнуть в свое удовольствие, — строго произнесла Элли, — а также отомстить Реду Кемпиону. И я позабочусь о том, чтобы ты получила и то, и другое. Стой здесь.
С этими словами она нырнула в толпу.
Грейс послушно осталась там, где стояла, — на широкой лестнице, застеленной красной ковровой дорожкой. Время от времени она прижималась к стене, чтобы пропустить кого-нибудь из гостей с бокалом шампанского в одной руке и сигаретой в другой. Все болтали и смеялись; прошло немного времени, и Грейс, захлестнутая окружающим весельем, забыла о напряжении между лопатками.
Мерцали позолоченные люстры, смеялись и улыбались гости, разодетые в меха и перья, — причем как женщины, так и мужчины. Время от времени Грейс вздрагивала, увидев ослепительно белые волосы, но тотчас же успокаивалась. Маловероятно, чтобы даже в таком беззаботном сборище голливудской звезде позволили бродить неузнанным. Несомненно, и здесь, среди заносчивых сливок литературного Лондона, которых трудно чем-либо удивить, появление Кемпиона вызовет заметное смятение.
Пока что самой крупной знаменитостью, которую встретила Грейс, был Тим Райс. Он остановился рядом с ней, не имея возможности подниматься дальше, так как вверху лестницы встали поболтать Мелвин Брэгг и Верил Бейнбридж, окруженные толпами своих приспешников.
Вежливость Райса переросла в искренний интерес, когда Грейс сообщила, в каком издательстве работает.
— «Хатто и Хатто», вот как? — переспросил Райс. — Вы наделали много шуму своими «Цыганами из Твинки-бей».
Улыбнувшись, Грейс кивнула. Ей пришлось наверстывать то, что она пропустила за время командировки в Париж и последовавшей болезни. Элли рассказала ей о том, с каким нетерпением книжный мир ожидает выхода в свет «Цыган из Твинки-бей». В прессе уже появились заметки, предсказывающие «эффект Дж. К. Роулинг». Адам Найт удостоился восторженной статьи в «Обсервере», щедро изобилующей такими выражениями, как «почтенный дуайен» и «легенда британского издательского бизнеса» (Грейс была восхищена тем, как стоически перенесла это Элли). Грейс не могла поверить, что вся история «Цыган…» началась как акт благотворительности в отношении домработницы. Поразительно, как стремительно книга смогла добиться таких высот.
— Так кто же все-таки ее написал? — спросил Тим Райс.