Но как ни старалась Грейс, ей не удавалось полностью загородиться от головы Реда. Наоборот, она видела его все лучше и лучше. Теперь уже над толпой бакеном сияло все лицо: гладкая блестящая кожа, к которой она прижималась щекой, чувственные губы, пожиравшие ее поцелуями, бездонные голубые глаза, на поверку оказавшиеся вовсе не такими уж глубокими. Невероятно, невозможно, но здесь, совсем рядом, отделенный от нее лишь толпой, стоял, не догадываясь о ее присутствии и, наверное, забыв о ее существовании, мужчина, с которым всего каких-нибудь несколько дней назад она плавала по Сене, провожала закат солнца с шампанским, столько раз сливалась в объятиях любви. Захлестнутая волной жалости к себе, Грейс еще крепче стиснула монету. Элли, словно уловив ее настроение, утешающе пожала ей руку.
— Ред выглядит несколько обескураженным, — прошептала она. — Вероятно, он полагал, что его появление произведет больше шума. Видно, он никогда не бывал в литературных кругах. Писатели настолько самовлюбленные и заносчивые особы, что в сравнении с собой считают его мелким ничтожеством. К тому же, поговаривают, карьера Реда вошла в резкое пике…
Оценив старания подруги, Грейс кивнула, пытаясь изобразить на своем лице удовольствие.
— Оох, — воскликнула Элли, когда громкие аплодисменты возвестили об окончании вступительной речи Джаггера, — начинаются чтения!
Первая актриса вышла вперед, сжимая в резиновых перчатках лист бумаги.
— Сейчас я прочту отрывок, — звонким, радостным голосом объявила она, — из книги «Ветрогон», написанной Дженни Бристольз.
Ее слова были встречены одобрительными криками. Собравшиеся, и Грейс в том числе, закрутили головами, стараясь отыскать в толпе автора.
— Вот она, — указала Элли. — Стоит рядом с Джоанной Троллоп.
Посмотрев в ту сторону, Грейс отыскала взглядом Дженни Бристольз, побелевшую от едва сдерживаемой ярости и кровожадно взиравшую на актрису. Рядом с ней, как это ни странно, стояла Сэсси Дженкс, как решила Грейс, притертая толпой. Судя по ее лицу, на котором при первых же словах актрисы отразилось злорадное предвкушение, Дженкс пришла сюда вовсе не для того, чтобы поддержать собрата по перу.
«— Какой же он у тебя огромный! — простонала Камилла, увидев мужское достоинство Рока, коброй выскочившее из шелковых боксерских трусов.
Опустившись на колени, она уже приготовилась взобраться на него, но тут Рок проскрежетал тихим, сдавленным голосом:
— Подожди. Сначала слижи шоколад…»
Собравшиеся восторженно загудели. Улыбнувшись, актриса продолжала читать:
«…Камилла заколебалась, неуверенно глядя на слой блестящей коричневой массы, покрывавшей волосы у него на груди.
— Чего же ты ждешь? — нетерпеливо спросил Рок. Его естество было гигантским. Сверкающим. — Слижи шоколад, ну?
— Я не могу, — едва слышно выдохнула Камилла. — Не могу.
— Но почему? — возмутился Рок. — Проклятие, сейчас не время стыдиться и вспоминать своего мужа. Не говоря про детей.
— Да нет, дело не в этом. Просто у меня аллергия на какао-бобы».
Толпа взорвалась хохотом. Громче всех смеялась Сэсси Дженкс. Дженни бросила на нее взгляд, пронизанный смертоносным ядом. Когда собравшиеся наконец успокоились, вперед выступила вторая актриса.
— Для следующего отрывка, — объявила она, — мы выбрали Сэсси Дженкс и ее роман «Стремительный взлет».
Настал черед Сэсси побледнеть от бешенства. Разгневанное лицо стоявшей рядом с ней Дженни Бристольз расплылось в довольной ухмылке. Хохот собравшихся был настолько громким, что Грейс едва слышала голос актрисы. Насколько она могла разобрать, в этой постельной сцене участвовала крикетная бита; Мик Джаггер, известный поклонник крикета, судя по всему, был в восторге. Однако внимание Грейс было приковано к Реду, и она не могла ничего с этим поделать. Она даже ощутила укол сострадания, когда он настороженно обвел взглядом собравшихся. Прижатый к стене под огромной королевой Викторией, Ред казался таким одиноким и беззащитным. Странно, что он пришел один. У Грейс мелькнула пьянящая радостная мысль: а что, если Ред пришел сюда в надежде встретиться… с ней? Извиниться за свое поведение? Попросить прощения?