Как только смеет эта модельер эксклюзивной обуви «Вонючка» Чешир, дочь графа Алдерли, опаздывать на собственное интервью еще больше, чем опоздала она, хотя ей предстояло только задавать вопросы? Сама Белинда появилась в ресторане на двадцать минут позже намеченного срока, но это было в порядке вещей. Разве у Белинды Блэк из «Светила» может быть время, чтобы поспевать всюду? Разумеется, нет. И никому не нужно знать, что она попросила таксиста двадцать минут кататься взад и вперед по Пикадилли. Но где же эта треклятая сапожница? Кипя от ярости, Белинда не отрывала взгляда от вращающихся серебристо-черных входных дверей. Черт бы побрал эту Вонючку!
Презрительно поджав губу, Белинда принялась изучать принесенное меню, но ее мысли были далеко от нежного мира маринованных гребешков и фаршированных кабачков. Можно не сомневаться, Вонючка пришла бы вовремя ради Мо Миллз и ее значительно более популярной — ну, по крайней мере, более обширной колонки, поспешно поправилась Белинда. Сможет ли она когда-нибудь прибрать ее к рукам? На беду, Мо Миллз обладала конституцией удивительно могучего вола. Про нее говорили, что за тридцать с лишним лет работы в «Светиле» она якобы не проболела ни одного дня, хотя и страдала избыточным весом, а ее лицо напоминало блестящий от пота воск. К бесконечному недовольству Белинды, все легенды о Мо Миллз восходили еще к шестидесятым, к зениту ее славы. Черт побери, подумала Белинда, яростно впиваясь зубами в булочку, кого сейчас волнуют эти шестидесятые?
Кому какое дело, что тогда, сто лет назад, Мо медитировала с Махариши, делила фургон с Бобом Диланом, выведала у Мика Джаггера рецепт его знаменитых «мидий в маринаде» и первой взяла интервью у «Битлз» после того, как они сделали свои фирменные прически? Белинда знала, что интервью Мо считаются классикой жанра — но что в них классического? Мо даже не потрудилась узнать, каким шампунем пользуется Знаменитая Четверка, — не говоря уже про наводящие вопросы о кондиционере.
— Мадам, не желаете аперитив? — осторожно поинтересовался официант.
— Бокал шампанского, — отрезала Белинда.
Официант бесшумно удалился. Его лицо оставалось непроницаемым, но на щеке лихорадочно подергивалась жилка. Белинда проводила его недовольным взглядом. Несмотря на августейшую репутацию «Ла Гарриг», похоже, персонал ресторана просто не привык иметь дело со знаменитостями. С теми, кто достиг в своем деле вершин. Или хотя бы к ним приблизился.
Внутренне кипя, Белинда вернулась к размышлениям о Мо Миллз. Больше всего ее возмущало, что Мо прочно удерживала звание «Самой милой женщины с Флит-стрит»[1]. Здорово, не правда ли? Как интересно, если учесть, что в числе других ее почетных титулов — «Настоящий боец Старой гвардии», «Последний великий профессионал» и, самое примечательное, «Женщина, за тридцать лет работы в журналистике не исказившая ни одного факта»! Неудивительно, что ее интервью наводят такую тоску. Ибо, считала Белинда, что может быть скучнее правды?
Ну, а за подпись, которой сопровождалась фотография Мо в конце ее рубрики, — «Женщина, задающая дотошные вопросы» — старуху Миллз можно было судить как нарушительницу журналистского кодекса. Взять, к примеру, интервью Джозефа Файнса на прошлой неделе. Начавшееся с весьма спорного комплимента: «Джозеф, вы предмет обожания миллионов. Как вы себя чувствуете в этом качестве?», оно, по мнению Белинды, обладало сексуальностью и живостью замороженной рыбной палочки. Не просто полный провал — настоящая ядерная зима! «Женщина, задающая дотошные вопросы». Ха! На месте Мо — но только не на ее двух стульях — Белинда сосредоточила бы внимание на совершенно иных аспектах жизни Файнса.
Единственным маленьким утешением было то, что Мо так и не разбогатела на своей рубрике. Белинда со снисходительным презрением, но и с определенной долей облегчения отмечала, что Мо не смогла заготовить сено, пока сияло «Светило», подцепив богатого и знаменитого мужчину из того великого множества, с кем она часами просиживала наедине в гостиничных номерах. Вместо того, чтобы флиртовать, напропалую, она тратила драгоценное время, задавая вопросы. Как будто кого-то действительно интересовало, что Боб Дилан думал о Жаклин Кеннеди, что Пол Маккартни думал о Джоне Ленноне, что Билл Клинтон думал о Джордже Буше и, из недавнего, как относится Тони Блэр к главному секретарю казначейства Гордону Брауну. Похоже, единственной практической пользой, которую принесли Мо десятилетия близкого знакомства со знаменитостями, было приглашение в личную ложу на скачки в Аскоте, которое ежегодно присылал ей Мик Джаггер. На месте Мо Белинда попыталась бы получить приглашение на совершенно иное ложе.
1
Улица в Лондоне, где сосредоточены редакции крупнейших английских периодических изданий.