Грейс с отвращением наблюдала за тем, как струйка слюны стекает по покрытому толстым слоем косметики подбородку автора «Нашей мамы» и капает на шею. Судя по всему, для появления на телевидении Эвфемия воспользовалась всем, что имелось у нее на туалетном столике. Кроме того, она где-то раздобыла большое ожерелье с драгоценными камнями и яркую блузку с вышитой люрексом бабочкой. Завершала ансамбль меховая шуба, такая тяжелая и огромная, что ее посчитал бы чрезмерной даже доктор Живаго.
Телестудия «Чарлтон» находилась в массивном сером здании, похожем на штаб-квартиру КГБ на Лубянке, на окраине маленького городка неподалеку от Лондона. Тот час же по приезде Эвфемия скрылась в поисках туалета.
Грейс и Генри в неуклюжем молчании изучали растения в горшках, пока им на выручку не пришла молодая особа в кожаной куртке. Представившись Дарси, помощницей продюсера, она сообщила, что ей поручено проводить гостей в Зеленый зал.
Говорила Дарси с сильным ливерпульским акцентом; ее лицо застыло ровно на середине между мужскими и женскими чертами.
— Вы знакомы с нашей программой? — спросила она у вернувшейся в вестибюль Эвфемии, довольно сверкавшей вышитой бабочкой.
— Ни разу в жизни не видела, — объявила та.
— Ага.
— Насколько я поняла, это что-то вроде «Вопросов и ответов», — продолжала Эвфемия.
— Ну, вопросы действительно будут.
Они прошли следом за затянутой в кожу спиной Дарси по серому ярко освещенному коридору, чем-то напоминавшему больничный и длившемуся, казалось, несколько миль, и наконец остановились перед одной из множества одинаковых серых дверей.
— Вот мы и пришли, — сообщила Дарси. — Это Зеленый зал.
— А, Зеленый зал, — промолвила Эвфемия голосом человека, повидавшего на своем веку все и еще немного. — Обязательный пункт остановки, — театрально добавила она, — для ветерана телепередач перед тем, как его бросят на растерзание львам-зрителям.
— Совершенно верно, — усмехнулась Дарси. — Вижу, вы все поняли. Зрители уже здесь. Проходите, знакомьтесь с ними, выпейте чего-нибудь.
Дарси распахнула дверь, и Грейс услышала, как Генри тихо воскликнул:
— О господи, мне не было так страшно даже тогда, когда я встретился лицом к лицу с афганскими моджахедами!
Узел у нее в желудке затянулся еще туже. Быть может, мысль прийти сюда все же была не слишком правильной?
Ее взору открылось просторное помещение без окон, застланное усеянным крошками ярко-зеленым ковром. Повсюду толпились кучками воинственные личности внушительных габаритов. Многие держали в каждой руке по кружке пива, в то время как другие, казалось, курили сразу несколько сигарет. Грейс быстро поняла, что объяснение кроется в бесплатных пачках, разложенных на нескольких столах. Столы эти смутно напоминали что-то похожее на буфет — но на буфет, пострадавший сначала от опустошительного урагана, а затем от нашествия стада разъяренных слонов.
Воинственные личности разом обернулись к двери, глядя на вошедших. Их лица никак нельзя было назвать радушными. Поймав на себе подозрительный взгляд грузной краснолицей женщины с выпирающими из леггинсов ляжками, с зализанными назад черными волосами, и бровями, не заслуживающими упоминания, Грейс поспешно опустила взор на соломинку для коктейля, валявшуюся у нее под ногами.
— Боже милосердный! — громким веселым голосом объявила Эвфемия. — Кто эти люди?
Грейс ощутила, как атмосфера в Зеленом зале стала на несколько градусов более зловещей.
— Я чувствую себя Марией-Антуанеттой, увидевшей толпу черни, приближающуюся к Версалю, — продолжала Эвфемия, бренча браслетами.
Судя по всему, она совершенно не замечала бросаемых в ее сторону злобных взглядов. Грейс испугалась, что скоро вслед за взглядами туда же полетят соломинки для коктейлей и пирожные. Но когда она услышала следующие слова Дарси, ее сердце упало еще ниже.
— Мы привозим их на автобусах из здешних муниципальных домов, обещая дармовые выпивку и курево, — вполголоса объяснила помощник продюсера. — У них было время накачаться, и, когда начнется передача, они будут вести себя очень… гм… живо. Да, очень живо. Но на экране это смотрится замечательно.
— Что, вы хотите сказать, они примут участие в передаче? — спросил Генри.
Его подчеркнуто нейтральный голос напугал Грейс еще больше.
— А вы как думали? — ухмыльнулась Дарси. — Шоу — это зрители, во всех смыслах. Они орут — я хотела сказать, задают вопросы приглашенным гостям. Громко высказывают собственную точку зрения. Не стесняясь.