Выбрать главу

Выпятив грудь вперед, Белинда провела языком по губам, чувствуя, как напряглись соски, подобно застывшим в готовности ракетам из машины Джеймса Бонда. Она обязана встретиться с Редом Кемпионом. Точнее, Таркин обязан устроить эту встречу. Несомненно, они с Редом созданы друг для друга. Как он сам непременно поймет, если только ей удастся к нему приблизиться.

— Что именно ответили агенты Реда Кемпиона? — заорала Белинда, обращаясь к Таркину.

Тот непроизвольно сжал руки на груди, словно защищаясь, и сдвинул вместе тощие ноги. Неужели он еще глупее, чем она думала?

— Н-н-ничего, — запинаясь, ответил Таркин. — Я пробовал связаться с десятью различными агентствами, но ниоткуда не получил ответа.

— Я так понимаю, ты перепробовал его британского пресс-атташе, американского рекламного агента, пресс-атташе британского рекламного агентства и рекламного агента американского пресс-атташе? Посылал факсы, звонил по телефону, отправлял сообщения по электронной почте? Да? Связался с рекламным агентством киностудии, с рекламными агентствами лосьона после бритья, ботинок, рубашек, корма для собак, охотничьих ружей и всего остального, что рекламирует Кемпион?

— Я пробовал связаться со всеми. Хотя, е-е-если задуматься, я еще не пытался написать его матери.

— Твои шутки сейчас совсем неуместны.

Таркин удивленно заморгал:

— А я и не шучу.

У Белинды зачесалась рука от желания дать ему затрещину, однако она сдержалась. Это приведет лишь к тому, что Таркин уйдет от нее, и ей придется писать все эти письма самой. А у нее и без того дел по горло, раздраженно подумала Белинда, пронзая своего помощника взглядом, пропитанным поровну ненавистью и отчаянием.

— Да, и положи в конверт фотографию, хорошо?

— Фотографию? Вы хотите сказать, вашу?

Выдвинув ящик, Белинда достала пачку фотографий и протянула их Таркину. Тот уставился на снимок едва одетой женщины с длинными черными волосами, которые волнами ниспадали на загорелые плечи, с ногами, уходящими в бесконечность из джинсовых шорт, снятых, по-видимому, с куклы Барби. Обрамленный пышными губами рот женщины был раскрыт в веселой улыбке, позволяя увидеть ряд зубов, больших и белых, словно холодильники в магазине бытовой техники.

— Это вы? — удивленно спросил Таркин.

Белинду нельзя было назвать страшилищем, но, несмотря на все ее старания с румянами, ей все равно не удавалось создать скулы, с которых можно съезжать на санках. Да и состояние зубов, пожалуй, значительно ухудшилось с того момента, когда была сделана эта фотография.

— Вы здесь похожи на молодую Синди Кроуфорд, — дипломатично заметил Таркин.

— А это и есть молодая Синди Кроуфорд! — рявкнула Белинда. — Все говорят, я на нее очень похожа, так зачем мне тратить свое драгоценное время, позируя в фотостудии?

Две светские дамы, одна блондинка, другая брюнетка, сидели друг напротив друга, разделенные широким обеденным столом, застеленным белоснежным дамастом. Грейс отметила, что на их бриллиантах сверкают не только отблески свечей в бронзовых канделябрах. Драгоценные камни лучились огнем бескомпромиссной борьбы.

— Значит, у вас только две няни, да? — со снисходительным сожалением говорила брюнетка. — А я, знаете ли, пришла к выводу, что меньше чем тремя нам никак не обойтись. Одна на день, одна на ночь и еще одна на всякий случай.

Блондинка усмехнулась.

— Вы правы. Но на самом деле летом нам хватает и двух нянь. Понимаете, у нас две яхты. Одна для нас, а вторая для детей.

Грейс отметила, как ухоженные пальцы брюнетки побелели, стиснув ножку бокала с шампанским. Ужин получился оживленнее обыкновенного, хотя обещанный граф, как и ожидала Грейс, оказался полным разочарованием.

Предварительно подготовленная своей матерью, Грейс знала, что ее сосед обладает состоянием, обаянием, обширным поместьем с виноградниками, имеет в числе предков нескольких пап римских, а имен и фамилий у него столько, что его визитная карточка равна по размеру почтовой открытке. Он был безукоризненно ухожен: сшитый на заказ костюм был словно приклеен к спине; каждый раз, поднимая бокал, граф сверкал дорогими запонками. На коротком толстом мизинце сиял перстень с печаткой, а шелковый галстук был завязан сложным, затейливым узлом. Его блестящие черные волосы были вспаханы расческой, а одеколон, хотя и обладал перечным ароматом «Джермин-стрит», решительно опровергал основное правило этой знаменитой фирмы, гласящее, что духи должны шептать, а не кричать во весь голос. Сидя рядом с ним, Грейс как никогда остро стыдилась своих прически и наряда: и по тому, и по другому по крайней мере не мешало бы пройтись щеткой.