Грейс захотелось узнать, чем занимается этот Билл Дьюк. Ее мать, все утро метавшаяся между кухней и гостиной, успела просветить ее только относительно графа. Как правило, определить род деятельности гостей леди Армиджер не составляло труда. Перстень-печатка, галстук с эмблемой престижной частной школы и отсутствие подбородка выдавали молодого новобранца министерства иностранных дел. Блуждающие руки указывали на члена парламента. Но в Дьюке Грейс не видела никаких подсказок. Его огромные красные руки, лишенные колец и перстней, на протяжении всего ужина не выпускали столовые приборы. В бесплодных попытках определить его профессию Грейс остановилась на чем-то среднем между строительным прорабом-дворником из квартала муниципального жилья.
— Значит, вы зарабатываете на жизнь литературным творчеством, — вдруг сказал Билл Дьюк.
Грейс обратила внимание, что он говорил с тягучим техасским акцентом.
Блондинка и брюнетка, прекратив обмениваться оскорблениями, разом пристально посмотрели на нее. Своими острыми горбатыми носами и горящими глазами они напоминали пару ястребов, готовых наброситься на добычу.
— Мм… нет, не совсем.
Сама Грейс почувствовала, что у нее заплетается язык. Как всегда, строгое наставление леди Армиджер «на службе» пить как можно меньше привело к обратному эффекту. Однако терпеть без смазки таких людей, как Говард и граф ди Сфорца-и-Висконти, было совершенно невозможно. Более того, события последних недель такие не способствовали воздержанию от алкоголя.
Глаза Дьюка жгли ее двумя газовыми горелками.
— Зовите меня Биллом. Значит, вы не писательница?
— Нет, — раздраженно повторила Грейс. В конце концов, это не она сделала такое абсурдное заявление. — Впрочем, я работаю в издательстве.
— Вот как? В издательстве?
Его абсолютно круглые яркие глаза не отрывались от ее лица.
— Да. Оно называется «Хатто и Хатто».
Дьюк глотнул минеральной воды.
— Нет. Извините. Никогда о таком не слышал.
Грейс кивнула. Она бы очень удивилась, если бы техасец сказал обратное.
— Я не читаю книги, — продолжал Билл Дьюк.
— Неужели? Почему?
— Они скучные.
Он вызывающе сверкнул глазами. Чувствуя на себе взгляды ястребов, Грейс с опаской подняла брошенную перчатку. Она ведь приехала сюда для того, чтобы убежать от издательского бизнеса, а не защищать его. Для того, чтобы на время его похоронить, а не прославлять.
— Но ведь книги являются копилкой человеческого опыта? — спросила Грейс. — Возьмем, к примеру, путешествия. Опять же, романтика…
Она смущенно умолкла. Кому-кому, а ей мир литературы ничего похожего не подарил. Ястребы в конце стола напряженно застыли.
— Знаете, у чисел тоже есть своя романтика, — заметил Билл Дьюк.
— Но вы же не станете отрицать, что книги эмоционально переносят вас туда, где бы вы в противном случае никогда не побывали?
Грейс чувствовала, что ее доводы в защиту книг иссякли. Но американец говорит оскорбительные вещи. Она должна вступиться за свое ремесло, какими бы скудными ни были ее личные успехи в нем.
Дьюк забарабанил толстыми пальцами по столу.
— По своему опыту убежден, что деньги могут отвезти гораздо дальше, чем какая бы то ни было книга. — От этих слов ястребы возбужденно встрепенулись. — К тому же лично меня не интересует чужой опыт. Если только я не могу сделать на нем деньги.
— Видите ли, не все в этой жизни сводится к деньгам, — раздраженно выпалила Грейс. — Есть и более значительные ценности.
— Разумеется, есть, — согласился Дьюк, черпая ложкой заварной крем.
Он принялся сосредоточенно жевать.
— На самом деле, — вмешалась сидевшая на другом конце стола леди Армиджер. — Грейс пошла в издательский бизнес для того, чтобы встречаться со звездами.
Она перевела сияющий взгляд с Дьюка на дочь. Ястребы были вне себя от ярости.
— Вот как? — удивился Дьюк.
— Нет, — теряя терпение, возразила Грейс. — У нас очень маленькое, узко специализированное издательство. Мы размещаемся в крохотном помещении в Блумсбери, — добавила она.