— Перспективных как раз существенно меньше, — покачал я головой. — В основном прислали середнячков.
— Они не только для нас середнячки, — усмехнулся Звонарь, — но и для любых других источников в норму укладываются. Усреднённые. Универсальные. Не заточенные исключительно на инициацию в Эпицентре. Да, тут есть о чём подумать. — Он достал из внутреннего кармана пиджака записную книжку и сделал в ней какую-то отметку, затем убрал мой отчёт в портфель и спросил: — Ну а сам ты как?
— Мощность — семьдесят пять киловатт, длительность резонанса — сто одна секунда, — сообщил я, с гордостью добавил: — За это время генерирую сто двадцать мегаджоулей. — И уже без всякого воодушевления вздохнул: — Потенциал, правда, не шибко большой удерживаю.
— Процентов двадцать держишь, если без напряга? — предположил Макар Демидович.
— Чуть меньше.
— Нормально, — уверил меня доцент. — Специфика развития у тебя такая, ничего не попишешь. Студенты в своих тепличных условиях и то далеко не всегда выше показатели демонстрируют. Присвоением разрядов мотивировать приходится!
— Ну, мне разряды не светят, — усмехнулся я.
— Тебе и не нужно! — отмахнулся Звонарь и уточнил: — Что с работой со входящим потоком при потенциале в противофазе? Есть подвижки с повышением КПД?
— Есть, — подтвердил я и нехотя признал: — Но до практического применения этой техники ещё далеко.
— К слову о практическом применении! — остро глянул на меня собеседник. — Как твоя группа? Готова к полевой работе?
По спине пробежал холодок, но ответил я без малейших колебаний:
— Так точно!
— Это хорошо, — кивнул Звонарь. — А то начинают вокруг меня деятели из особого дивизиона круги нарезать. Где и каким образом вас намереваются задействовать, не говорят, но складывается впечатление, что планы на этот счёт у них имеются самые что ни на есть конкретные.
Где и каким образом задействуют нашу группу?
Я мысленно усмехнулся.
А куда могут кинуть диверсантов, сплошь настроенных на источник-девять? Но это даже хорошо. Пустить кровь нихонцам — это я всегда готов. Можно даже сказать — с радостью.
Вспомнился отряд семьсот тридцать один, накатила дрожь, но я совладал с ней, никак не выказал охватившего меня волнения.
— И вот ещё что… — вздохнул Звонарь и постучал пальцами по столу. — Ты как свою будущую карьеру видишь?
— Едва ли я смогу повлиять на распределение, — хмыкнул я в ответ. — Я даже на свой учебный план повлиять не в состоянии! Ладно ещё высшая математика с геометрией, но от физики скоро ум за разум зайдёт!
Доцент нахмурился.
— Не ты ли в прошлом году высказал желание заниматься наукой?
— Я, но…
— Передумал?
— Нет!
— Вот и занимайся!
Я глубоко вздохнул, собрался с мыслями и решил переменить тему.
— Герасима с нами отправят или…
— Не ко мне вопрос, — покачал головой Макар Демидович, поднимаясь из кресла. — Меня особый дивизион в свои планы не посвящает.
Я позволил себе в словах собеседника усомниться, но приставать с неуместными расспросами конечно же не стал. Накатил какой-то совершенно иррациональный мандраж, а с чего — не понятно.
Не первый же раз! Да и выезд не прямо сейчас и даже не завтра! Когда-нибудь потом!
— Макар Демидович, а вас на приём к Врану, случаем, не пригласили? — спросил я в некоторой степени неожиданно даже для себя самого.
Доцент, который уже снял с вешалки пальто, удивлённо оглянулся:
— С какой целью интересуешься? — уточнил он, продевая руки в рукава.
Изображать скромность не было смысла, и я сказал прямее некуда:
— Просто подумал, вдруг и для меня пригласительное раздобыть получится?
— Даже так? — поразился Звонарь. — Не замечал за тобой прежде тяги к светским раутам!
Я развёл руками.
— Там будет одна интересующая меня особа.
— В личном или профессиональном плане интересующая?
— В личном.
Макар Демидович неодобрительно покачал головой.
— И охота только в этот серпентарий лезть!
Но от нравоучений он воздержался, вместо этого выдвинул верхний ящик стола и достал два изукрашенных золотым тиснением пригласительных. Одно, на котором я успел заметить его фамилию, Звонарь разорвал надвое и выкинул в корзину для бумаг, на втором вписал в пустую графу «Пётр Линь».
— Держи!
— Спасибо! — поблагодарил я доцента и едва удержался от улыбки при мысли о том, как поразится моему появлению на приёме Ника.
Макар Демидович пристально глянул и посоветовал: