Юрий БЕЛЯВСКИЙ
НЕЛЕГАЛЬНЫЙ РЫЦАРЬ
Фельетоны и рассказы
Рисунки Г. ОГОРОДНИКОВА
© Издательство ЦК КПСС «Правда».
Библиотека Крокодила, 1990.
Дружеский шарж В. МОЧАЛОВА
Знаменитый сатирик заметил как-то: «Критиковать нашу жизнь может только человек небольшого ума. Настолько все очевидно». И все-таки невероятность очевидного не дает покоя. Если глупость и абсурдность творящегося вокруг настолько очевидны, то совершенно невероятно, как все это может продолжаться? Поэтому кредо автора таково: «Делать все, чтобы приблизить вероятность видоизменения очевидного».
ОТ АВТОРА
Родился при «культе личности». Детсадовские годы пришлись на «оттепель», однако среднюю школу оканчивал в условиях уже самого что ни на есть «волюнтаризма».
Последующую школу жизни проходил во «времена застоя». Именно тогда получил все, что имею: диплом, жену, квартиру и язву желудка.
Работать в «Крокодил» пришел на самой заре «перестройки». Начинал писать об «ускорении», но довольно быстро дошел до «плюрализма».
Больше всего интересует вопрос: как будет называться тот период времени, когда подойдет пора уходить на пенсию?
ФЕЛЬЕТОНЫ
ЗНАМЯ НА КРЫШЕ
Не так давно в одном гостеприимном московском доме за одним хлебосольным столом оказался я рядом с одним американцем. Был это здоровенный белобрысый парень лет тридцати, звали его, как и следовало ожидать, Джоном, и приходился он хозяевам дома родней. Из той родни, что обозначается в нашем богатом на идиомы языке, как седьмая вода на двенадцатом киселе.
То есть лет сто с лишним назад, когда прапрадедушка моего нового знакомого, Джона Мока, нарезал себе приличный кус чернозема в бывшей дикой прерии, звали предка Иван, а фамилия ему была Мокеев.
За прошедший с тех пор век с хвостиком родовая фамилия подсократилась, ферма увеличилась, а праправнук, предприняв международные изыскания, выяснил, что дальние потомки прапрадедушкиного брата живут в Москве, и решил нанести им родственный визит.
Оставлю без внимания те генеалогические исследования, которым полвечера предавались мои приятели со своим неожиданно объявившимся родичем, и перейду к особенно заинтересовавшей меня части застольной беседы.
Дело в том, что, как признался Джон, его визит на родину предков стал возможен только потому, что в прошлом году ему повезло и он крепко заработал, собрав самый большой в штате урожай кукурузы.
— Так ты, значит, ударник капиталистического труда и тебя премировали загранпутевкой? — поинтересовался несколько захмелевший московский представитель династии Мокеевых — Моков. Не менее захмелевший американский член династии шутки не принял и серьезно объяснил, что, наверное, милый родственник кое-что недопонял из его биографии: ударник — это человек, играющий на барабане в джаз-оркестре, а он, Джон Мок, простой фермер. Премию он действительно однажды получил, но не за труд, а за отдых, перепив прошлой зимой всех местных любителей пива, но это была не загранпутевка, а набор пивных кружек.
И тут, неожиданно вспомнив об одном письме, лежащем в моем редакционном столе, я задал фермеру Моку странный вопрос.
— Слушай, Ваня, — спросил я, — а как бы ты отнесся к тому, что руководство штата за успехи в сельском хозяйстве наградило бы тебя переходящим знаменем?
Идея переходящего звездно-полосатого флага довольно долго овладевала сознанием моего собеседника. Особенно трудно усваивалась им мысль о переходящести стяга. Однако задав несколько уточняющих вопросов типа: «И все бы знали, что этот флаг от правительства, потому что я самый лучший фермер?», он идею одобрил.
— Я бы обязательно прибил этот флаг на крыше ранчо и очень бы им гордился, — твердо сказал представитель самой считающей нации в мире, утвердив меня в мысли, что моральные стимулы рановато списывать в архив.
— А если бы к этому знамени тебе в придачу дали премию в 20 тысяч долларов? — не унимался я. Праправнук Ивана Мокеева посмотрел на меня сочувственно и осторожно, как у тяжелобольного, спросил: «За что?»
— За успехи в сельском хозяйстве, — как ни в чем не бывало продолжал я гнуть свое.
— Но за успехи я уже получил свою прибыль, — медленно, почти по складам, объяснил он мне. По выражению его лица я догадывался, что продолжение темы материального стимулирования не будет способствовать укреплению взаимопонимания между народами, но не удержался от еще одного вопроса.
— Ну хорошо, а как бы ты отнесся к тому, что люди, выдавшие тебе переходящий флаг, приказали бы: не менее трети своей прибыли ты обязан истратить на покупку книг, строительство личного бассейна, приобретение спортинвентаря или, скажем, на ремонт дома?
Лицо моего собеседника приобрело кирпичный оттенок, и в воздухе запахло международными осложнениями.
— Я, конечно, не ударник в джаз-оркестре, — отрезал он и перешел на официальное «вы». — Я — простой фермер, сэр, но никому и никогда не позволю делать из меня идиота. Моя прибыль — это моя прибыль. И я сам знаю, на что ее надо тратить. И хватит говорить о глупостях, уважаемый мистер. Лучше скажите, сколько еще лет можно рассчитывать продавать вам зерно?
По этому вопросу я отослал любознательного фермера во внешнеторговое объединение «Экспортхлеб», а сам задумался о письме, лежащем в моем столе.
Пришло оно из почти столь же далекого от Москвы, как ферма Джона Мока, сибирского совхоза. Но автор его, коммунист и директор этого советского хозяйства, не понимает того же самого, что не укладывается в голове глубоко беспартийного американского фермера Джона Мока.
Почему кто-то там, в Москве, лучше, чем он и его коллеги-земледельцы, знает, куда пристроить полученную ими прибыль?
Впрочем, вот что он пишет: «Постановлением Совмина РСФСР и ВЦСПС наш совхоз награжден переходящим Красным знаменем и коллективу присуждена денежная премия в сумме 20 тысяч рублей. К сожалению, от документов, которые сопровождают это постановление, становится горько и смешно. Из разъяснений следует, что выплата премии должна производиться за счет… СОБСТВЕННОЙ СОВХОЗНОЙ ПРИБЫЛИ. При этом на премирование отличившихся работников совхоза может быть использовано не более 70 процентов выделенной суммы. Остальная часть премии должна быть истрачена на строительство и ремонт жилья, объектов соцкультбыта, приобретение литературы, на проведение оздоровительных и физкультурных мероприятий. Обо всем позаботились благодетели, готовившие эту разнарядку».
Действительно, обо всем подумали, кроме одного: зачем совхозу ПРЕМИЯ из его же собственной ПРИБЫЛИ? А то он, бедный, без Совмина и ВЦСПС не разберется, что с ней делать? Бедный, может, и не разобрался бы, а совхоз-то богатый. За бедность, по нынешним временам, Красных знамен не дают.
«Как бы себя почувствовали те, — продолжает автор письма, — кто подписывал это постановление, если бы их премировали за счет их же личного оклада жалованья?»