Передав на первой встрече Курчатову кипу разведматериалов, Квасников, не дождавшись их оценки, вскоре выехал в Нью-Йорк. Заключение же по этим документам пришло в НКВД лишь 10 апреля 1943 года окольным путем — через Совнарком СССР:
Сов. секретно № П-37 сс _ апреля 1943 г.
Заместитель Председателя Совета Народных Комиссаров М. Г. Первухин Москва-Кремль
Заместителю Народного Комиссара НКВД тов. Меркулову В. Н.
При сем направляю записку профессора Курчатова И. В. о материалах по проблеме урана.
Прошу дать указания о дополнительном выяснении поставленных в записке вопросов.
По использовании материал прошу вернуть мне.
К правительственному документу приложено собственноручно подготовленное И. В. Курчатовым оценочное заключение на материалы разведки:
Соверш. секретно
Заместителю Председателя
Совета Народных Комиссаров Союза ССР
т. Первухину М. Г.
Произведенное мной рассмотрение материала показало, что получение его имеет громадное, неоценимое значение для нашего государства и науки.
С одной стороны, материал показал серьезность и напряженность научно-исследовательской работы в Англии по проблеме урана, с другой — дал возможность получить весьма важные ориентиры для нашего научного исследования, миновать весьма трудоемкие фазы разработки проблемы и узнать о новых научных и технических путях ее разрешения.
В дальнейшем приводятся соображения по отдельным разделам (…) (см. Приложение № 1).
На документе резолюции:
Лично т. Фитину. Дайте задания по поднятым в записке вопросам.
Меркулов. 9.04.
Тов. Овакимяну. Дайте задание Антону.
О заинтересованности Курчатова в поступлении информации от разведки свидетельствовало и направленное им через две недели в тот же адрес еще одно рукописное послание на семи страницах:
Совершенно секретно
Заместителю Председателя
Совета Народных Комиссаров Союза ССР
т. Первухину М. Г.
В материалах, рассмотрением которых занимался в последнее время, содержатся отрывочные замечания о возможности использовать в «урановом котле» не только уран-235, но и уран-238. Кроме того, указано, что, может быть, продукты сгорания ядерного топлива в «урановом котле» могут быть использованы вместо урана-235 в качестве материала для бомбы (…).
Перспективы этого направления необычайно увлекательны (см. Приложение № 2).
В середине декабря 1943 года из Нью-Йорка поступило по дипломатическому каналу сразу более десяти разведывательных материалов. Среди них в отдельном, опечатанном сургучом конверте находились переведенный на русский язык отчет связника Стара о встрече с атомным агентом Персеем и подлинник его сообщения на английском языке по делу «Энормоз». В препроводительном письме Антона [56]давалось короткое пояснение о том, что:
«1) …в целях конспирации и безопасности агента подлинное имя и фамилия «Персея» связнику не сообщалось;
2) «Персей» инициативно запросил внеплановую экстренную встречу;
3) подготовку и безопасность ее проведения осуществлял «Твен» и его негласные помощники;
4) операция по связи была выполнена блестяще, ходатайствуем о поощрении «Твена» [57]правительственной наградой».
…Отчет о встрече, как и о ранее проведенной вербовке Персея, был составлен и приобщен в дело «Энормоз» в следующем виде:
Стар.Чем был вызван ваш выход на экстренную связь со мною?
Персей.Обеспокоенностью и нежеланием потерять контакт с русскими. Два месяца назад я был внесен в секретный список ученых, которым в самое ближайшее время предстоит покинуть Чикаго на несколько лет.
С.С чем это связано?
П.Дело в том, что я, как и другие мои коллеги, дал согласие поехать в Лос-Аламос и уже подписал контракт на период войны в Европе. Как нам сказали, в Лос-Аламосе мы будем надолго отрезаны от внешнего мира и поначалу будем жить далеко не в комфортабельных условиях.
С.Только жить?
П.Нет, почему же — там же и работать.
С.Извините, но, насколько мне известно, вы занимались урановыми проблемами. А чем же вы будете заниматься там?
П.Тем же самым. Причины переезда заключаются в следующем. До недавнего времени теоретические исследования по урану велись в десятках различных лабораторий и научных учреждений. Потом, когда руководителем американской атомной программы стал неутомимый Оппи, он пришел к выводу о том, что усилия многочисленных лабораторий, рассредоточенных по всей территории Америки, должны быть сконцентрированы в одном месте, в противном случае неизбежны дублирование и путаница, что отрицательно может сказаться на результатах. Поэтому он считает, что необходимо собрать всех, кто работал над урановой проблемой, в Лос-Аламосе, где бы под единым руководством и по единому плану сотрудничали физики-теоретики и экспериментаторы, математики и химики, специалисты по металлургии, взрывному делу и ученые многих других направлений. Эта идея Оппи встретила поддержку у корифеев американской атомной физики, и было принято решение о создании сверхлаборатории. Разместить ее хотели вначале в Ок-ридже, в штате Теннеси, где уже шло строительство секретных заводов по производству взрывчатки. Но этот город находится в опасной близости от Атлантического побережья, где имели обыкновение курсировать германские подводные лодки и иногда даже высаживать на берег шпионов. Поэтому официальный Вашингтон принял иное решение: построить секретный город в безлюдной местности, подальше от Атлантики. Начались опять поиски такого места. Оппи предложил участок в Калифорнии, однако административный руководитель «Манхэттенского атомного проекта» нашел это место неподходящим из-за близости населенных пунктов, опасаясь, что при предварительных испытаниях может произойти преждевременный взрыв с распространением радиоактивности.
С.Извините, у меня несколько уточняющих вопросов. Кто же все-таки является руководителем «Манхэттенского проекта»?
П.Бригадный генерал, который несколько раз предупреждал нас и требовал ни при каких обстоятельствах не называть его имя.
С.Почему?
П.Чтобы, как он говорил, не возбудить у немецких и японских разведок интереса к тому, чем он занимается.
С.Так он тоже, что ли, ученый?
П.Нет, он ничего общего с наукой не имел и не имеет. Это типичный «надзиратель в погонах», наделенный правительством США чрезвычайными полномочиями. Семнадцатого сентября сорок второго года военный министр Генри Стимсон возложил на него главную ответственность за направление общих усилий на военные цели. То есть он стал отвечать за всю деятельность армии по «Проекту ДСМ» [58]— так был назван с целью зашифровки «Манхэттенский проект».
С.Назовите, пожалуйста, имя и фамилию бригадного генерала и того ученого, который назначен возглавлять научную часть «Манхэттенского проекта».
П.Генерал Лесли Ричард Гровс. А научным руководителем с его подачи и по настойчивым просьбам назначен был тот самый Оппи, о котором я уже говорил вам.
С.Его полное имя?
П.Роберт Оппенгеймер. Ваш покорный слуга имел честь работать с ним несколько месяцев. С середины прошлого года Оппи возглавлял у нас, в Метлабе, [59]небольшую группу. Она решала теоретические основы наилучшей конструкции атомной бомбы, в которой бы наиболее активно развивалась реакция на «быстрых нейтронах». Директор Метлаба, Нобелевский лауреат Артур Холли Комптон, остался тогда доволен сообщениями Оппи о ходе дел. А когда начали создавать Лос-Аламосскую сверхлабораторию, то Комптон предложил возложить на него как выдающегося организатора и блестящего физика-ядерщика научное руководство ею. В мире ученых действительно редко встречаются столь вдохновляющие личности. Представьте себе, ему пришлось объехать все штаты Америки и убедить многих старых и молодых физиков работать в новой секретной лаборатории на краю пустыни. При этом одних он «пугал» перспективой создания германской атомной бомбы; других увлекал захватывающей работой, которая позволит им полностью раскрыть себя; третьих он взял неотразимым личным обаянием, способностью понимать точку зрения собеседника и находить правильные слова-ответы на выражаемые сомнения в том, что из затеваемого им дела вряд ли что-либо выйдет. Многие из тех, к кому он обращался, — а в большинстве случаев это была молодежь — соглашались на его предложения еще и по той причине, что Оппи был их кумиром. Он ведь в молодые годы прошел знаменитую Кавендишскую лабораторию под руководством Резерфорда и по приглашению самого Нильса Бора стажировался затем в Геттингенском университете.
57
За успешную работу в нью-йоркской резидентуре Твен — Семенов Семен Маркович был награжден орденом Красной Звезды.
59
Металлургическая лаборатория Чикагского университета, где велись фундаментальные исследования по цепной реакции взрыва, теоретической разработке самой бомбы, получению чистого металлического урана и по выделению плутония химическим путем.