Хелен никогда еще не видела мужа таким подавленным, а потому не знала, что надо предпринять, чтобы хоть немного успокоить его. Когда же он начал снова бормотать какие-то несвязные слова, она подошла к нему, наклонилась поближе, стала что-то говорить ему, но он противился этому.
— Не надо, Лона… Прошу тебя… не надо… Я знаю, что не вернешь его теперь…
Неожиданно кто-то постучал в дверь. Хелен вышла открывать. Вскоре она вернулась вместе с Лонсдейлом, сообщив ему на ходу о смерти отца Питера. Гордон, выразив ему свое соболезнование, сказал:
— Твой отец, Пит, прожил долгую жизнь и увековечил себя хорошим сыном…
На лице у Питера что-то дрогнуло, зрачки глаз сузились, на лбу выступили мелкие капли пота. Он так сильно сжал кулаки, что костяшки его пальцев побелели. Сделав усилие, чтобы сдержать себя, он тихо обронил:
— Большой грех лежит и на тебе, Гордон: отец мог бы еще жить, если бы я навестил его… Но ты почему-то всегда был против этого… Хотя сам не раз уже бывал дома…[39]
Лонсдейл не ожидал от него такого упрека.
— Если ты считаешь, что я виноват, — заметил он, — то прости меня, Пит. Но ты же знаешь, смерть не спрашивает, кому, когда, где и как умереть…
— Если можно, оставьте все меня… Хочу побыть один…
Хелен жестом дала понять Лонсдейлу, чтобы он безропотно следовал за ней. Когда они шли в другую комнату, она тихим голосом сообщила, что для него тоже поступила радиограмма из Центра. Взяв с книжной полки томик Уитмена, она вытащила из него отпечатанный на машинке листок бумаги и подала его Лонсдейлу.
В директиве Центра говорилось:
Нами получены подтверждающие вашу информацию сведения о том, что СИС совместно с ЦРУ разработаны специальные вопросники по сбору разведывательной информации в разных странах мира.
Просим приложить максимум усилий по добыванию копий вопросника по социалистическим странам, в том числе по СССР.
Прочитав, Лонсдейл возвратил Хелен радиограмму.
— Что, непростое задание? — спросила она.
— Да нет. Центр поздновато спохватился. Первое донесение я отправил полгода назад через Родина,[40] и, пока перепроверяли информацию, поезд ушел… Но ничего, постараемся получить то, что надо Центру.
Лонсдейл достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги и передал его Хелен:
— Об этом надо радировать как можно быстрее.
— Что здесь?
— Почитай.
Хелен развернула листок и начала читать про себя:
Ваше задание по Портону выполнено. В ближайшее время контейнер с результатами микробиологических исследований будет направлен вам через курьера. В контейнере несколько десятков, а может быть, и сотни бактерий. При обращении с ними необходимо соблюдать особую осторожность и иметь в виду, что один микроб страшнее взрыва термоядерной бомбы.
Закончив чтение, Хелен тревожно посмотрела на Лонсдейла.
— Ну что? — спросил он.
— Душу сжало.
— От чего?
— От страха… Это все правда?
— Что правда?
— Что один микроб страшнее атомной бомбы.
— Да, в десятки раз опаснее того, за чем вы когда-то охотились в Лос-Аламосе. Как видишь, наука идет вперед.
— Но кому нужна такая наука, если она направлена на разрушение, умерщвление всего живого на Земле. Это же все делается для войны! А мы сидим здесь и молчим…
— Нет, не молчим и не сидим просто так. Мы с вами работаем здесь во имя того, чтобы не было войны. Наша главная задача — добывать информацию, не просмотреть возможной подготовки Запада к ядерной или какой-либо другой войне. И в этом отношении наша работа в Лондоне, как это ни парадоксально, нисколько не угрожает безопасности самой Англии и ее народа.
Хелен улыбнулась и тихо, чтобы их не могли записать с помощью, возможно, установленного в доме подслушивающего устройства, сказала:
— Тогда получается, что в случае провала мы и не должны подлежать наказанию?
— К сожалению, это не так. Хотя… как сказать? Перед командировкой в Лондон я изучал законодательство Великобритании и не нашел в нем ни одной статьи, осуждающей шпионаж. Есть, правда, одна статья, но она трактуется несколько иначе, чем у нас. У них есть тайный заговор… или сговор с целью нарушить закон о сохранении гостайны.
— И что это будет означать для нас?
39
Гордон Лонсдейл, как все английские служащие, получал двухнедельный отпуск и проводил это время не «просто так» в Англии, а ездил домой, к семье. Центр шел на это, прекрасно понимая, что чувство родины, чувство семьи надо удерживать и у разведчика-нелегал а. Как Антею, ему тоже надо было периодически прикасаться к источнику своей силы — родной земле. Осуществить поездку домой для нелегала — дело непростое, но Лонсдейл, будучи к тому времени уже миллионером, мог позволить себе на собственной морской яхте уйти со своим верным помощником на пару недель в Северное море и где-то в нейтральных водах пересесть на всплывшую из глубин Атлантического океана «попутную» подводную лодку, не имевшую опознавательных знаков, а затем вынырнуть где-нибудь возле Мурманска или Ленинграда.
40
Генерал-майор Родин Борис Николаевич, резидент внешней разведки в Лондоне. Руководил работой завербованного сотрудника британской СИС Джорджа Блейка.