У одного из памятников Лонсдейл должен был оставить обычный ржавый гвоздь, в полости которого находилось экстренное сообщение для них.
Утром, не теряя времени, Крогеры сели в машину и поехали к магистрали, ведущей на Хайгейт-хилл. Празднично украшенные новогодние улицы Лондона по-прежнему блестели лужицами и мокрыми крышами от не прекращавшегося вторые сутки мелкого дождя. Он мешал Питеру замечать через потные стекла «мерседеса» ведущуюся, возможно, за ним слежку. Малейшее подозрение, что она есть, — и они обязаны были возвращаться домой: ни о каких попытках уйти от «хвоста» в этом случае не могло быть и речи. Поэтому Питер часто просил Хелен остановить машину, договаривался, где она должна была подобрать его, быстро выскальзывал из салона и несколько кварталов крутил, петляя по улицам сурового Альбиона: менял направление движения, заходил в гостиницы, пабы, останавливался около витрин магазинов, разглядывая рекламные товары. Поговорив с какой-то дамой, свернул на узкую улочку, где оказался единственным бросающимся всем в глаза человеком. Когда вышел на большую улицу, то вскочил на ходу в автобус, на следующей остановке сошел с него, нагнулся, поправил шнурки и благодаря этому успел осмотреться вокруг. Не увидев никого, внезапно изменил курс. Словно разыгрывая из себя самого «дьявола», он мотался так, повторяя подобную «программу» выявления слежки несколько раз. Когда он наконец убедился, что «хвоста» за ними нет, только тогда, купив букет цветов, они выехали на хайгейтскую автостраду.
Хотя на кладбище в тот дождливый зимний день посетителей было мало, они для видимости останавливались у памятников, читали надписи на них, потом положили цветы у могилы Карла Маркса, а при подходе к обусловленному месту Питер умышленно обронил носовой платок и вместе с ним поднял ржавый гвоздь. После этого они так же неспешно вернулись к машине. В салоне Хелен торопливо отвернула головку контейнера-гвоздя, вытащила плотно свернутую в трубочку тонкую бумагу, развернула ее и удивилась: листок с двух сторон был чистым.
— Странно. Как это понимать?
— Скорее всего обстоятельства складывались так, что он вынужден был написать сообщение симпатическими чернилами, чтобы обезопасить себя и нас.
— О, да! Это я не учла.
Они снова проверились и покатили домой. Ехали всю дорогу молча: опасались, что в машине могло быть установлено подслушивающее устройство. Одним из косвенных признаков этого, как считали они, было отсутствие слежки. Благополучно добравшись до дома, Питер сразу же зашел в свою лабораторию, смочил тайнописное сообщение специальным химическим составом и, когда текст проявился, дважды прочитал его. Затем вышел к Хелен и передал ей послание Лонсдейла. Их надежды на то, что у него все в порядке, не оправдались.
По причине очевидно ведущейся за мной слежки, — писал он, — Центр дал мне указание временно свернуть всю разведывательную работу. Выходить в эфир нам запрещено до особого распоряжения.
В случае возможного ареста и проведения официального обыска обнаруженные уликовые материалы не принимайте на свой счет, валите все на меня или на того самого мнимого польского «провокатора», который иногда наведывался к вам в дом и оставлял кое-какие вещи, приплачивая вам за их сохранность.
И последнее: постарайтесь кое-что из известных улик уничтожить или надежно спрятать.
С Новым годом вас!
Прочитав это короткое тревожное сообщение, Хелен шепотом спросила мужа:
— И что ты скажешь на это?
Он, как обычно, спокойно ответил:
— Пойдем-ка лучше немного прогуляемся.
Хелен поняла его и стала одеваться.
Когда они вышли из дома, он сказал ей:
— Крепись, Лона! Еще не все потеряно.
— Стараюсь… Но что-то не очень получается. На душе так скверно, что не могу найти себе места. Вся надежда была на Гордона. Я считала, что он мог бы помочь нам при возникновении любой опасности… А теперь вот… Не вижу никакого выхода…
— Выход может быть только один: я остаюсь здесь, в Англии, а ты сегодня же собирай свои манатки и улетай в Бельгию или в Швейцарию. А оттуда сама знаешь, куда надо лететь… А я тут сумею один побороться и доказать, что не виновен ни в чем.
Хелен нахмурилась, отрицательно мотнула головой: