Она подняла голову от коробки.
— Что ты делаешь? — Ему удалось обойтись без крика, но ярость вибрировала в его голосе.
— Продаю вещи, для которых у меня не будет места, когда я перееду в маленькую квартиру.
— Но здесь книги Бретта, экипировка для гольфа, одежда…
— Сойер, прости, мне следовало предупредить тебя о дворовой распродаже.
— Черт, ты вынесла сюда все, что у него было! Линн сморщилась и посмотрела поверх его плеча. Так она заставила его осознать, что некоторые покупатели остановились и бесстыдно слушают их разговор. Схватив за локоть, Сойер потянул ее к краю лужайки.
— Я отложила то, что ты наверняка хотел бы оставить себе. — На него смотрели ласковые, сочувствующие глаза. — Но если ты здесь видишь вещи, которые тебе дороги, пожалуйста, забери их.
— Не в этом дело. Все выглядит так, будто ты стараешься стереть Бретта из своей памяти.
Он еще не был готов расстаться с памятью о брате. И ей тоже не следовало бы. Она высвободила руку.
— Мои воспоминания, Сойер, здесь, — она похлопала себя по голове. Потом показала на предметы, разбросанные во дворе. — Это только вещи.
Он прошелся до кустов и назад. Линн пытается выкинуть Бретта из своей жизни? А что, если будет ребенок? У него могут быть законные права на своего ребенка, но не на ребенка Бретта.
— Почему ты так старательно пытаешься забыть его?
— Я не стараюсь забыть, — словно защищаясь, выпалила она. Потом, по-прежнему глядя вдаль, повернулась к нему. — У нас долги, которые я должна заплатить.
— Какого рода долги?
— Ничего такого, чтобы я не справилась. — Она переступила с ноги на ногу.
— Линн, я не смогу помочь, если не знаю, с чем должен иметь дело.
— А я говорила тебе, что мне не нужна твоя помощь. Ну хорошо. Кредитные карточки. Но поскольку я душеприказчик наследства, я могу справиться с нашими долгами, продав некоторые активы.
Неужели Бретт ничему не научился, когда после смерти родителей они несколько лет жили на очень скромные деньги? Или это Линн настаивала на модных машинах и роскошном доме? Выйдя замуж за его брата, она усвоила определенный жизненный стиль. Обтягивающие платья специально для флирта, длинные ногти с маникюром, волосы, перекрашиваемые каждый сезон.
Опять судорогой свело живот, и во рту появился противный кислый вкус. Он вспомнил, как Бретт хвалился, что, когда Линн перекрашивает волосы, он будто спит с разными женщинами. Сексуальной рыжей, сладострастной брюнеткой, искусительницей с волосами цвета осенних листьев. Он рассказывал с ухмылкой и подмигиванием, всякий раз разжигая пожар в груди Сойера. Когда-то Сойер думал, что он и Линн могут построить совместное будущее. Но это было до того, как она не ответила на его письмо и выбрала Бретта.
Сойер предпочитал Линн-блондинку. Сейчас он знал, что это ее естественный цвет волос. И, проклятие, как ему нравилась ее спина, когда она работала официанткой! А по вечерам она меняла свою рабочую форму на джинсы. Конечно, ему нравились ее платья, подчеркивавшие все линии фигуры. Какому бы мужчине они не понравились?
Длинными ногтями цвета фуксии она заправила за ухо прядь волос.
Он прокашлялся.
— Сколько ты должна?
Накрашенные губы вытянулись в прямую линию, упрямо взлетел подбородок.
— Я сейчас занята. Не могли бы мы обсудить это позже?
Несколько пар топтались возле них, разглядывая вещи. Сойер не имел права остановить дворовую распродажу. Но не мог же он стоять и наблюдать, как хищники вывозят на тележках имущество брата!
— Когда ты здесь закончишь?
— Соседские сыновья-подростки придут в три помочь мне упаковать то, что останется.
— Я вернусь вечером.
Притворись, что ничего не было. Забудь о том, что мужчина, шагавший сейчас по подъездной дорожке, дал тебе за пять минут столько физического наслаждения, сколько муж не дал за четыре года.
В полном смятении и с горящими щеками Линн переминалась с ноги на ногу на боковом крыльце, наблюдая, как Сойер проходил мимо окон. Она помчалась к кухонной двери. Надо опередить его, пока он не свернул на выложенную кирпичом дорожку к парадному входу. В холле она не смогла бы взглянуть ему в лицо.
Темно-синяя рубашка поло обрисовывала мышцы Сойера, подчеркивая их потрясающее совершенство. Короткие рукава оставляли открытыми могучие бицепсы и загорелые руки, слегка покрытые темными волосами. Такие же волосы образовывали мягкие завитки у основания шеи. По спине пробежала дрожь. Шорты цвета хаки выставляли напоказ каменно-твердые икры ног. На лице темнела щетина, отросшая после утреннего бритья. Линн сцепила пальцы, оживляя в памяти царапанье его подбородка об ее ладони.
Она только что потеряла мужа. Пусть она давно перестала любить Бретта, все же не следовало давать волю таким мыслям. Ей стало стыдно, она понурилась и покрутила обручальное кольцо.
— Ты избегаешь меня, — без вступления объявил он.
— Я была занята всю прошлую неделю. — Сердце совершило прыжок. Чувство вины превратилось в груз. — Бумаги на наследство, риэлтеры, оценщики.
Кобальтовые глаза изучали ее от макушки до кончиков пальцев, пробуждая лучшие чувства и оставляя их невостребованными.
— Как ты держишься?
От его спокойного вопроса у нее ком встал в горле.
— Я в порядке. А ты?
Он пожал плечами. А чего она ждала? Типичный мужчина. Отказывается признать, что у него есть чувства. Ее отец, грубый полицейский, вел себя так же. Особенно после смерти ее матери.
— Пойдем. — Линн повела его через гараж в кухню.
Доставая банку с кофе, она сосредоточилась, стараясь, чтобы не дрожали руки. Чтобы не рассыпать кофе по гранитной поверхности кухонного стола. Потом налила в кофеварку воды и включила ее.
— Кофе будет готов через несколько минут.
— Сколько ты должна? — Голос Сойера звучал ровно, почти безлико. Но как он смотрел.
Глазами он гладил ее. И кожа Линн реагировала на эти поглаживания так, будто он касался ее.
Не обманывайся, Линн. Близость в холле десять дней назад не имеет ничего общего с любовью. Она будет быстро забыта. Сожаление с обеих сторон подтверждает это. Это больше не повторится. Тогда почему ты не можешь выбросить происшедшее из головы? И почему, когда он медленным пронизывающим взглядом изучает тебя, твое тело пылает страстью? Ты вспоминаешь, как он ласкал тебя?
— Так сколько, Линн?
— Устроить дела с наследством — не твоя забота, Сойер.
Он наклонился вперед и уперся руками в стол. Вздулись бицепсы, и на щеках появились желваки.
— Это моя забота, если тебе придется продать часть акций компании, чтобы выплатить ваши долги.
— Кстати, я хотела продать тебе акции Бретта.
Он нахмурился и провел рукой по волосам.
— Я сейчас не могу выделить капитал на покупку акций Бретта. В данный момент компания переживает трудности.
Холодок пробежал у Линн по позвоночнику. Эти акции — единственное, что у нее есть. Если компания прогорит, они потеряют цену.
— Но мне нужны деньги, когда начнут продавать дом.
— А мне нужно, чтобы ты проявила терпение. Мне надо поставить компанию на ноги. Ты получишь лишь малую долю цены, если начнешь продавать акции сейчас. Куда ты планируешь переехать?
Линн прижала пальцы к пульсирующей жилке на левом виске.
— Тетя сказала, что я могу пожить у нее, пока справлюсь со своими делами.
— Во Флориде? Если ты ищешь место, где можно не платить за аренду жилья, переезжай ко мне. Места у меня хватит.
Его предложение одновременно и соблазняло и отталкивало. Она любила этот маленький университетский городок, с пологими холмами, извилистыми дорогами и дружелюбной атмосферой. Просторный дом Сойера стоял в исторической части города. В нем чувствовались характер и порода, которых не хватало новостройкам. Когда Сойер закончит ремонт, его дом станет настоящим совершенством. Особенно ей нравились высокие потолки и высокие окна, выходившие в огромный двор.
— Спасибо, но будем надеяться, что до этого не дойдет.