На это у Грея не нашлось, что сказать, но… все равно, где-то внутри он был неуверен. «Нацу» и «простит» — два самых неподходящих друг к другу слова, но он не стал спорить, а лишь сказал:
— Ну, тогда за дело!
Ответом ему были кивки четырех человек.
День второй:
«И жизнь и радость, и свет и боль – все пережить должен человек».
Нацу…
Кто бы мог подумать, что все обернется таким образом? Он, например, не думал…
Сильно сжав в руке бейсбольный мячик, Драгнил закрыл глаза. Он не мог уснуть, хотя пытался. Сейчас если бы кто-нибудь вошел в комнату одного паренька, фамилия которого Драгнил, он бы не увидел ничего, кроме человека разрываемого противоречиями. Вот, он уже второй день не ходит на занятия и вот уже второй день, он думает.
Нацу перевернулся на спину, свесив одну ногу с края кровати, и вперил взгляд в потолок, непроизвольно начав рассматривать причудливые узоры на навесном потолке. На нем, кроме узоров, можно было, и разглядеть всю комнату, в том числе ее обитателя.
«Черт!» — выругался Драгнил, посылая мячик в противоположную стену при этом резко садясь. – «Как же меня все заебало! Господи, ну почему…»
Чтобы хоть как-то уменьшить боль, которая противно стучала в области сердца, он запустил руки в розовые пряди. Медленно провести по шелку волос, перебрать несколько прядок, в который раз удивляясь их гладкости, все-таки он не использовал ничего кроме обычного шампуня… и крепко их сжать. До боли, до выступающих слез в уголках глаз, ведь ОНА трогала эти самые волосы!
— Черт! – прошептал парень в который раз за эти два дня. Как бы он ни старался отвлечься, ничего не получалось. Все его мысли, хоть он думал о друзьях, играх и, наконец, учебе, все равно возвращались в сторону Хартфелии, чей невинный образ стоял перед его глазами эти два долбанных дня. – Забудь! — приказным тоном, проговорил Нацу, обращаясь к тому, что не прислушалось бы его, как бы он не уговаривал – к своему сердцу.
На эти слова оно лишь крепче сжалось, даря новую боль, будто наказывая своего хозяина за такую «нелепую» просьбу! Оно, наверное, не понимало, что забыть ее – это единственный выход. Единственное, что он мог бы сделать в данной ситуации…
«А простить…» — эта мысль появлялась все чаще в его сознании, энергично махая руками, чтобы хозяин-таки ее заметил! Но «хозяин» благополучно ее игнорировал, ведь он не собирался так просто сдаваться! Слишком много людей его обманывало и еще больше его предавало!
Когда он перестал доверять людям? На этот вопрос он мог ответить с легкостью… Тогда, когда умерла его мама! Спросите, почему? Ну, именно тогда к его отцу и начали наведываться симпатичные девушки, решившие позариться на толстый кошелек симпатичного миллиардера, знаменитого тем, какой он горячий мужчина.(До сих пор не было известно с чего они это решили, ведь Игнил никогда не изменял своей жене). Одна из особо настырных девиц, получив отказ за отказом, решила действовать по-другому, а именно через ребенка с большими серыми глазами.
Возможно, ли заменить умершую мать? Ту, что была для тебя всем, ту, что любила тебя больше жизни. Ту, что, можно сказать, жила для тебя… Ответ: да! Да, как бы не звучало это неправильно, но можно… Ведь именно женская любовь нужна для ребенка потерявшего свою «фею», как он называл ее за глаза. Именно эту любовь и предоставила ему та женщина(П.А.: Ее имени он не помнил).
Он поверил в то, что она говорила ему. Он верил в то, что она делает для него и он поверил, что она его «фея». Как иногда дети могут быть наивны…
Драгнил резко встал. Вспоминать тот день еще раз? Да, ни за что! Хотя, заметьте, как это иронично: его тогда предали примерно также…
«Похоже, это мой рок!» — невесело усмехнулся Нацу, решив, завалится спать и не просыпаться, по крайней мере, до конца учебного года, чтобы не видеть ни Грея, который день, ошивающегося возле его комнаты, ни Эрзы, звонившей ему чуть ли не каждые полчаса, ни…
— Люси!
Да, уж кого-кого, а ее он не собирался видеть не только до конца года, но и вообще…
Стук. Что это было? Стук сердца или… Он уже не различал этого, ведь его сердце как два дня стучало громким молитвенным звуком.
Стук.
«Нет. Точно в дверь стучатся».
— Нацу! – стук. – Не откроешь, я за себя не отвечаю!
Голос определенно принадлежал Фулбастеру.
— Иди нахер Грей!
— Я тебя туда щас сам пошлю! – пинок в бедную, ни в чем не повинную, дверь. – Если не откроешь, я ее выломаю!
«Открывать или не открывать – вот в чем вопрос! Блин, ну почему именно Гамлет?!»
— Ладно! – медленно, нехотя пройти к содрогающейся от сильных пинков двери и тяжело вздохнув, открыть ее.
Ну, вот «Явление Христа народу! Дубль первый!»
Грей, похоже не торопился входить внимательно осматривая друга. Похоже, то, что он увидел, его не удовлетворило, потому как кроме закатанных глаз, Нацу ничего не получил.
Темноволосый без какого-либо разрешения вальяжно прошел по комнате и развалился на мягкий бордовый пуфик. Еще раз осмотрев друга, отметив про себя мятую футболку, не видевшие расческу волосы и круги под глазами, он опять закатил глаза, прекрасно зная, что это выводит розоволосого из себя.
— Зачем приперся? – проговорил Драгнил, заваливаясь на кровать. Взгляд в потолок, чтобы позлить друга. Ну, а что? Грею можно, а ему нельзя?!
— Ну, что я не могу проведать своего лучшего друга, который уже второй день носа ни кажет в школу? – напускное волнение и возмущение.
— Нет, конечно, — улыбаясь произнес Нацу, знающий Фулбастера, как облупленного. Он не из тех, кто будет вмешиваться в личное пространство другого человека, зная, что тому это неприятно. – Говори, что задумал?