— Понравилось? И слава Богу. Сестра вышила. Спросила, какие вы цветы любите. Я вроде слышал, что анютины глазки. Не ошибся?
— Совершенно верно! Я этим платочком буду изящно помахивать и деликатно прикладывать его к носику. Самый прелестный подарок, сколько себя помню.
— Да у вас небось много подарков-то!
— Не-а. — Конечно, если учесть фунты, доллары, франки, три дома, две фабрики, ранчо в Калифорнии… Но ведь это не подарки. — Хотя, конечно, миссис Хадсон наверняка что-нибудь приготовила.
— Ну а мистер Холмс-то не любитель подарков, верное дело.
— Х-ха! Последний его подарок — набор отмычек. Это юной деве-то! Ваш платочек — совсем другое дело, — промурлыкала я, наклонилась к Патрику и клюнула его в колючую щеку. Он зарделся, а я соскочила с повозки и побежала к поезду.
К эльфам-портным я поспела как раз к открытию мастерской: они поднимали шторы. Несколько часов провела с ними. Никогда не думала, что на одежду можно убить столько времени. Эльфы с королевскими почестями и как будто чего-то опасаясь провели меня в комнату, где выставлялась готовая продукция. Живых манекенщиц они не держали, а единственными существами, которых терпели под ногами, были двое внуков, которые все за ними подбирали: складывали выкройки, скатывали раскатанные рулоны, выметали булавки и лоскутья.
Первой вещью, которую мне продемонстрировали, единственной полностью завершенной, оказался весьма неплохой костюм из мягкой сине-серой шерсти с широкой полосой кашмирской вышивки. Он оказался почти столь же удобен, как рубашки моего покойного отца, и я испытала искреннюю благодарность к искусным мастерам.
Затем мы перешли к обсуждению фасона вечернего платья для моей особы. Здесь наше время позаботилось о проблемах, которых во времена прошедших поколений можно было не опасаться. Вечерние платья нынче прикрывают все меньше и меньше кожи, и мне уже несколько раз приходилось избегать мероприятий, во время которых положено демонстрировать максимально открытые рельефы фигуры. Поскольку я не любительница светских развлечений, это меня не особенно беспокоило, но в четверг все же пришлось максимально обнажиться перед миссис Эльф, чтобы убедить ее в невозможности глубокого декольте. Что за радость оскорблять партнера по танцу или застолью демонстрацией шрамов! Автомобильная катастрофа, погубившая мою семью, подняла допустимый уровень декольте почти до самых плеч, а пулевое ранение правого плеча требовало чуть ли не монашеской скромности в одеяниях.
Предложенное платье, однако, мастерски учитывало все мои индивидуальные особенности. Правое плечо закрыто, далее ткань спускается, открывая левое плечо и левый бок сужающимся клинообразным вырезом чуть ли не до талии. Ниже талии — ткань вновь расходится клином, процесс повторяется в обратном направлении книзу. Ледяная синева ткани призывает к сдержанности. Любой более теплый цвет сделал бы туалет вызывающим.
Я ахнула, вздохнула, улыбнулась и отклонила настойчивые просьбы миссис Эльф примерить эту экстраординарную вещицу. Мы перешли к двум оставшимся нарядам. Один из них насыщенного коричневого цвета со вспышками алых полос, которые, очевидно, при движении должны были исчезать и появляться снова; другой, облегающий, цвета нильской воды, снабжен множеством складок и рюшей, придающих манекену облик намного более сладострастный, нежели фигура той, для кого этот наряд предназначался. Я застегнула на себе новый жакет и пообещала вскоре зайти на примерку, но так просто мне отделаться не удалось. Сначала пришлось порыться в куче башмаков. Похоже, мои портные опасались, что я и с бальным платьем способна натянуть на ноги болотные сапоги. Конечно же, не забыли и чертову шляпу-колокол.
Я вышла на улицу, чувствуя себя разряженной детской куклой. Сдавленные тесной обувью ступни возмущались при каждом шаге, а шляпа-колокол всегда вызывала у меня ощущение насаженного на голову мягкого ночного горшка. Я остановилась. Настроение для визита к Марджери не самое лучшее. Дал о себе знать и голодный желудок. Не знаю, что на меня нашло, но я вздохнула и возопила:
— Ох, Холмс, куда ж ты, к чертям, запропастился!
Минутой позже придя в себя, я заметила, что ни уличный шарманщик, ни продавец пирожков в Холмса не преобразились. Даже возчик запряженного парой ломовых лошадей фургона, покосившись на меня, цыкнул на своих тяжеловозов и попрочнее перехватил вожжи.