И я нырнула в море страниц. Выныривать приходилось по вечерам, когда библиотека Бодли закрывалась. Чтение при тусклом свете уличных фонарей — удовольствие сомнительное, поэтому четверть часа или около того я бездумно шагала к своей норе. Утром я, прихватив с собою зонт, чтобы не тратить время попусту, читала и листала книги по пути в библиотеку. Погружалась в затхлую библиотечную атмосферу, как рыба, которую бросили обратно в родной пруд.
Однако от необходимости принимать пищу природа не освободила и рыб. Внезапно осознав это в среду, я резко поднялась из-за стола, покачнулась и схватилась за столешницу. Когда я съела хоть что-то путное в последний раз? В субботу? В пятницу? И тут, как будто дождавшись прорыва первого чувства — голода, организм мой рванулся в атаку. Жажда, прострел в затекшем позвоночнике, позывы в клозет, боль в висках, ноющие конечности… Уронив перо, я схватилась за пальто и устремилась в ближайший приличный паб, где подавали готовую пищу. Претила даже мысль об ожидании обеда.
Народу в заведении много, но я не всматриваюсь в публику, прямым ходом направляюсь к стойке. Однако и тут вдруг какая-то помеха. На уровне талии откуда-то внезапно появляется растопыренная пятерня, повелевающая остановиться. Бросаю взгляд в направлении, откуда растет эта пятерня. Три знакомых лица улыбаются насмешливо, добродушно, доброжелательно. Я весьма разборчива в выборе знакомых, но эти трое даже больше, чем знакомые.
— Мэри, ты ли это! Реджи, еще пинту! — восклицает Фиби. Эти двое — примечательная парочка. Она — здоровая, грубоватая, неуклюжая, он — невысокий, тихий, аккуратный.
— Полпинты, пожалуйста, Реджи, и кучу сэндвичей, с голоду помираю, — поправляю я, вытаскивая из кошелька мелочь.
За первой полупинтой последовала еще и еще одна, да и сэндвичи, запиваемые алкоголем, получили подкрепление от стойки. Шум, веселье, незамысловатые развлечения… Фиби соблазнила меня метанием стрелок-дротиков, и вот мы уже у мишени, которую какой-то нерадивый студент изгадил картинкой с выведенным крупными печатными буквами именем «АБСАЛОМ». Я обыграла всех желающих, набрав около двух фунтов. Точная рука — один из немногих моих козырей. Не спорю, однажды эта точность спасла мне жизнь, но в основном, благодаря этому таланту, я развлекаю сборища в гостиных или, как в данном случае, в пабах. Заказав на выигрыш выпивку всем присутствующим, я уселась на место, разгоряченная и довольная.
Паб закрылся на перерыв, и мы вчетвером оказались на улице. Четвертый член нашей компании, нескладный долговязый баронет, рука которого и остановила меня по дороге к стойке, вытащил из кармана трубку, неодобрительно на нее посмотрел и спрятал обратно. Этот парень, пока еще студент, славился любовью к трубочному табаку, к Эйнштейну, а также к каламбурам и неприличным лимерикам, которые штамповал с завидной ловкостью.
— Что, ребята, прогуляемся?
Мы отправились в парки, вниз по Месопотамии, через Хай, вдоль Червел, мимо деревьев, лишенных летнего убора, по берегам прудов, лишенных уток и утят, вниз по течению Изис, где на нас почти одновременно навалились сумерки и слякотный дождь со снегом. С облегчением ворвались мы обратно в теплое помещение, скинули пальто, шарфы, остались лишь при добром настроении. Заказали горячее и горячительное.
Первой, как всегда, отдышалась Фиби.
— Бог мой, до чего мне надоела работа! Гулять, гулять, гулять! Пока пальцы не отмерзнут и на ногах пузыри не натру. — Она немножко подумала и сама себе ответила вопросом: — Гулять? Почему бы и нет?
— Потому что дождичек брызжет, дорогая, — урезонил ее баронет. — И потому что я еще чаю не пил.
— Ладно, не сейчас, так позже. Не сегодня да же. Мэри, брось свою затянутую паутиной премудрость! Пора проветриться.
Эти безответственные наскоки Фиби встретили с моей стороны полное понимание. Ибо я столько сегодня выпила, что тут же с энтузиазмом выразила свое согласие. У мужчин возражений против бесцельной траты времени, как всегда, не возникло. Итак, решено. Завтра в восемь утра встречаемся у кладбища Сент-Сепулькр — чтобы задать стартовую оптимистическую ноту — и вверх по реке, пока ноги несут. Ночуем на постоялом дворе — и обратно. Дождь? Что ж, вымокнем, не впервой.