На следующее утро я проснулась, проклиная себя, но… что ж делать, пошвыряла в свой затертый рюкзак теплые вещи и понеслась на кладбище.
Конечно же, мы вымокли, но не чрезмерно. Следуя извивам Изис, вышли к симпатичной харчевне, очень неплохо пообедали, выпили… и еще выпили, и еще добавили… Мы с Фиби разыграли узкую кровать, она выиграла, а я собрала кучу подушек и уютно устроилась на полу. Заснула в превосходном настроении, но в три часа ночи проснулась от страшного грохота в коридоре. Я проковыляла к двери, завернутая в одеяло и в обнимку с подушкой. Очки остались в башмаке, но рассерженную физиономию хозяина я различила.
— Есть тут среди вас Мэри… как ее…
Сердце мое отчаянно забилось и одновременно рухнуло куда-то под откос.
— Рассел? Я Мэри Рассел.
— Во-во. Рассел. Там какой-то чокнутый у порога, срочно, среди ночи, вас требует.
Дальнейших его излияний я не слышала. Захлопнув дверь, рванулась к одежде. Натягивая свитер, сунула ногу в башмак и чуть не раздавила очки. Штаны, конечно, попытались налезть на меня задом наперед. Тут Фиби зажгла свечу, и стало чуть легче.
— Что случилось, Мэри?
— Сама не пойму. Надо посмотреть.
— Пойти с тобой?
— Нет-нет, ни в коем случае. Там хозяин. Сейчас вернусь.
— Возьми с собой палку! — крикнула она вдогонку.
Чтобы избежать дальнейших препирательств, прихватила палку.
Хозяин прошел со мною вниз. Оказывается, он оставил «чокнутого» за дверью. Фигура гонца показалась мне незнакомой.
— Холмс? — с сомнением спросила я.
Человек повернулся, и я узнала его.
— Билли?
Уже не молодой мужчина, один из давних, еще со времен Бейкер-стрит, добровольных помощников Холмса.
— Да, мэм.
Я подхватила его под руку и втащила в таверну, несмотря на ворчание хозяина. Билли смахнул с себя промокшие шляпу и шарф, глянул, куда бы их пристроить, и просто уронил на пол. Он тотчас же принялся расстегивать куртку. Я вытащила из кармана купюру и сунула ее хозяину, прервав его словоизвержения.
— Огонь, прошу вас, еду, питье, побыстрее.
— Да, мисс. Сию минуту.
— Мисс Рассел, у меня приказ немедля доставить вас в город.
— Ничего, все равно мне надо еще одеться. Вы один?
— Брат ждет снаружи.
Он расстегнул наконец свою тяжелую куртку. Я приняла конверт, но не спешила его распечатывать.
— Как вы меня нашли?
— Дома у вас сказали, что вы гулять пошли, ну, мы следом. Двадцать восемь постоялых дворов объехали. Этот двадцать девятый.
Я представила себе, как они с братом выслушивали все, что о них думают двадцать восемь разбуженных среди ночи хозяев постоялых дворов.
— Отогревайтесь, я позову вашего брата, — сказала я ему и, сжав конверт, открыла дверь и свистнула.
И вот уже братья приложились к горячему чаю с бренди, а я разорвала конверт и вытащила листок, записку от Холмса. Написанную второпях, строки съезжают вниз.
Вероника Биконсфилд едва избежала гибели в метро сегодня (четверг) в четыре часа. Врач заверил что она выживет. Больница Гайз, палата 356.
Послал к ней Ватсона.
Вот и погуляли. Пора возвращаться к прежней жизни. Я заспешила наверх, быстро схватила вещи, и вот уже мы трясемся в забрызганной грязью машине в направлении Лондона.
Ронни лежит в отдельной палате. То, что не прикрыто одеялом, почти полностью скрыто под бинтами. Взгляд сидящего рядом с больничной койкой мощного мужчины обращен к двери. На коленях небрежно брошенный пиджак, под которым, как я хорошо знаю, спрятан старый армейский револьвер, направленный в сторону входящих. Увидев меня, мужчина улыбается, встает и, оставив пиджак в кресле, направляется к двери. Я отступаю в коридор, чтобы не беспокоить Веронику.
— Мэри! Я уж опасался, что этот парень в Ирландское море свалился.
«Парень» — это Билли, по возрасту годящийся мне в отцы.
— Здравствуйте, дядя Джон. — Я приложилась к щеке Ватсона. Гладкая. Успел побриться. Значит, Холмс какое-то время дежурил здесь лично. — А где Холмс?
— Холмс… Гм… Кто его знает. Где-то здесь и, должно быть, к утру вернется. Значит, уже скоро. Как поживаете, Мэри? Рождество весело прошло? День рождения ваш я прозевал, разумеется. Но кое-что вам привез. Из Филадельфии. Неплохой городок, знаете ли…
— Правда? Спасибо. Рождество… хорошо, все в порядке. А вот с Вероникой… Знаете, как это случилось?
— Похоже, что она упала на рельсы перед прибывающим поездом. В подземке. Точно не помню, на какой именно станции… Ушибы, сломана рука, множество царапин и кровоподтеков. Но жизнь вне опасности. Повезло. Холмс не очень верит, что это несчастный случай, потому вызвал меня подежурить. Родители заходили, молодой человек приезжал с Холмсом, больше никого. Кроме медперсонала.