Догадка женщины намного точнее, чем уверенность мужчины.
Редъярд Киплинг (1865–1936)Вероника и Майлз закрыты от меня горами цветов, корзинами фруктов, стопками книг, открыток, журналов. Оба сначала меня не признали. Он встал нерешительно, настороженно, но вежливо, она любезно улыбнулась, но тут лицо ее изменилось.
— Мэри? Боже милостивый, ты ли это? Вот это да! Ты выглядишь потрясающе!
— Твое удивление мне льстит, Ронни. Привыкла, что я смотрюсь, как собачий хвост? Нет уж, лучше потратить деньги на наряды, пока до них не добралось налоговое ведомство. Добрый вечер, лейтенант Фицуоррен. Присаживайтесь, я ненадолго. — Лейтенант, разумеется, остался на ногах. — Ронни, расскажи мне, что случилось.
— Честное слово, Мэри, и сама не знаю. Память, как будто, в порядке. Что-то произошло на линии, поездов не было. Народу накопилось. А потом… Как будто движение воздуха в туннеле, народ сзади все напирал, и… И все. Я даже рада, что не помню остального.
— Никого из знакомых не заметила?
— Никого. А почему ты спрашиваешь?
Я внимательно всмотрелась в ее лицо и нашла, что цвет лица достаточно здоровый.
— Потому что тебя толкнули, Ронни.
— Конечно, толкнули, я и говорю… Постой, постой… Ты хочешь сказать… Подстроили? Умышленно толкнули? Мэри, с чего ты взяла? Это просто несчастный случай…
— Не кажется ли тебе, что в Храме в последнее время произошло слишком много несчастных случаев?
— Нет-нет, Мэри, что ты… Это… Нет!
— Как ты думаешь, почему тебя ни на минуту не оставляют без присмотра? Холмс, доктор Ватсон, лейтенант Фицуоррен…
Ронни побледнела. Она схватила ладонь Майлза, который выглядел столь же больным, как и она сама.
— Как ни прискорбно это признавать, Ронни, но в Храме в последнее время происходит нечто странное, и я намерена выяснить, в чем дело.
Глаза ее расширились, черты лица заострились.
— Айрис?
— Айрис. Обставлено как привет из мира наркоторговцев. В октябре Лилиан Маккарти. В конце августа…
— Делия Лэрд.
— Сколько ты завещала Храму, Ронни?
— Двадцать тысяч. И ты ду… О, нет, Мэри. Мэри, как можно…
— Ронни, — я сделала как можно более убежденное лицо, — я не утверждаю, что Марджери в этом участвует.
— Но как же без нее, если ты права?
Неплохой вопрос.
— Лично она не причастна ни к одной из этих смертей. У нее алиби на все три случая.
— Кто же тогда?
— Возможно, кто-то из ближайшего окружения Марджери. Я не вижу ее способной на это, если я ясно выразилась.
— Да, да, — с жаром согласилась Вероника. Даже если Марджери совершила преступление, то… то не ради денег.
Это не вполне совпадало с моим ходом мыслей, но я не стала ее поправлять.
— Тогда кто? — вмешался наконец Майлз.
— Кто-то вхожий к Марджери. Хитрый, жестокий. Лично заинтересованный в обогащении Марджери или воображающий, что он таким образом оказывает ей услугу.
— Мари, — прошептала Вероника.
— Отправилась бы Марджери в Йорк без нее? — спросила я, и Вероника помрачнела.
— Нет. Скорей всего, нет.
— Проверим. Но не думаю, что у Мари хватит мозгов на это. Кто знает о завещаниях?
— Марджери, конечно. Рэчел Маллори, она отвечает за персонал. Да любой, имеющий доступ к документам. Там есть папка с надписью: «Завещания».
— Очень удобно. Шкаф запирается?
— Да. Но ключи хранятся в столе Сюзанны, который никогда не запирается.
— Еще удобней. Итого — в курсе не более двух сотен человек. Это значительно сужает круг поиска. Умеет читать, любит Марджери — вот и кандидат.
— Что ты собираешься делать, Мэри?
— Сделаться в Храме своей в доску и задавать много-много разных незначительных вопросов.
Я не добавила, что собираюсь вести разговоры о своем новом завещании.
— Будь осторожна, Мэри.
— Осторожна? А что мне угрожает? Между прочим, ты про нас с Холмсом никому не говорила? Что мы друзья?
— С тех пор, как ты попросила — никому.
Прелестно!
— А до этого?
— Даже не знаю… Смутно вспоминаю, что однажды… просто вскользь, мимоходом, что-то типа: «Моя соседка в Оксфорде — теолог, она лично знает Шерлока Холмса». Что-то в таком духе.