Фактически «Сказание о Дракуле-воеводе» – это первый в русской культурной традиции тематический сборник исторических анекдотов. Так что все-таки появление на Руси анекдота как самостоятельного жанра следует датировать не концом семнадцатого столетия, а концом пятнадцатого.
Существенно, что именно в последние годы пятнадцатого века в русской культуре появляются элементы Возрождения (об этом есть специальная работа Я. С. Лурье)[26]. Более того, как опять-таки было весьма точно подмечено, пусть и осторожно, все тем же Я. С. Лурье, повесть о Дракуле вполне уместно соотнести с новеллистикой Возрождения[27].
Очень важно и то, что у «Сказания», в полном разрыве с древнерусской традицией, есть вполне реальный автор. Предполагается, что им является Федор Курицын (дата рождения неизвестна, умер не ранее 1500 г.) – писатель, дипломат, посольский дьяк великого князя Ивана Третьего[28].
Иначе говоря, «Сказание о Дракуле-воеводе» есть уже текст не анонимный, а авторский, и в каком-то смысле с него, видимо, и начинается новая русская литература, преодолевшая догматизм, церковность и жесткую нормативность.
Впоследствии, кстати, некоторые сюжеты из книги анекдотов о Дракуле стали «привязывать» к личности Ивана Грозного. Типологически к модели, заложенной в «Сказании о Дракуле-воеводе», восходят и истории, фиксирующие мрачный юмор Иосифа Сталина. Анастас Микоян, рассказав анекдот о Сталине, завершил его следующим симптоматичным рассуждением:
Да, Сталин любил шутить. Только от его шуток бывало страшно, потом что в шутку мог и убить[29].
Дракуле из русского «Сказания» было присуще особое садистское остроумие, и он его последовательно демонстрировал. Совершая абсолютно бессмысленные как будто по своей жестокости действия, он при этом по-своему был строго логичен и последователен. Дикое свое поведение Дракула выстраивал с предельной убедительностью, доказывая его полную неизбежность и даже необходимость для блага православия и для счастья народного. Он разыгрывал свои безумные парадоксы, не лишенные по-своему логики, через них показывая и оправдывая свои садистские деяния.
Напомню один характерный дракуловский парадокс: что нужно сделать, чтобы покончить с нищетой в стране? – Нужно уничтожить нищих. И Дракула, неусыпно заботясь о всеобщем благоденствии (!), уничтожал нищих, и нищета в его государстве исчезла:
Однажды объявил Дракула по всей земле своей: пусть придут к нему все, кто стар, или немощен, или болен чем, или беден. И собралось к нему бесчисленное множество нищих и бродяг, ожидая от него щедрой милостыни. Он же велел собрать их всех в построенном для того хороме и велел принести им вдоволь еды и вина; они же пировали и веселились. Дракула же сам к ним пришел и спросил: «Чего еще хотите?» Они же все отвечали: «Это ведомо Богу, государь, и тебе: на что тебя Бог наставит». Он же спросил их: «Хотите ли, чтобы сделал я вас счастливыми на этом свете, и ни в чем не будете нуждаться?» Они же, ожидая от него великих благодеяний, закричали разом: «Хотим, государь!» А Дракула приказал запереть хором и зажечь его, и сгорели все те люди. И сказал Дракула боярам своим: «Знайте, почему я сделал так: во-первых, пусть не докучают людям и не будет нищих в моей земле, а будут все богаты; во-вторых, я их самих освободил: пусть не страдает никто из них на этом свете от нищеты или болезней»[30].
Приведенный текст, как мне кажется, чрезвычайно близок безумным, бесчеловечным социальным утопиям Сталина (массовые убийства как единственный путь к построению справедливого общества). Вообще «Сказание о Дракуле-воеводе» – это во многом ключ к русской истории двадцатого века, и в частности, к анекдотам о Сталине, имеющим много общего с дикими шутками Дракулы.
Но книга, приписываемая посольскому дьяку Федору Курицыну, помимо общественно-политического, имеет еще и громадное историко-литературное значение, ведь это (повторю, заключая настоящий этюд) – первый русский сборник анекдотов.
Из предыстории русского политического анекдота
Пушкинист Д. П. Якубович писал в 1934 году, что А. С. Пушкин своим дневником 1833–1835 годов создал новый жанр, особую «литературную форму социально-острых записок о современности»[31]. Уточняя специфику пушкинского дневника, Я. Л. Левкович в своей книге «Автобиографическая проза и письма Пушкина» отмечает следующее:
26
27
Повесть о Дракуле // Исследование и подготовка текстов Я. С. Лурье. М.-Л., 1964. С. 70–71.
29
Антология мирового анекдота. К вам мой попугай не залетал? Социально-политический анекдот. Киев, 1994. С. 187.