Едва он собрался его окликнуть, Фил поднял голову, отшатнулся и замер с ошарашенной гримасой, словно увидел пьяное привидение.
– Да вы оба меня преследуете что ли?! – его лучший друг всплеснул руками, исполнив сложную пантомиму на тему удивления. – Что ты тут вообще делаешь без Аланны?! Я ее, кстати, видел!
«Что?!»
Ричи издал за его спиной самую неуместную и раздражающую из реплик:
– О-оу.
Касавир почувствовал, как внутри волной нахлестывает раздражение, которое может смести Фила, Ричи, половину квартала, все жилища мерменов, доки и еще кусок Уотердипа.
– Что значит – ты ее видел? Где?!
Фил хлопнул в ладоши и изобразил издевательский книксен.
– Кас, да я просто обосраться готов с того, как ты приветствуешь лучшего друга! В борделе я ее видел!
«Что?!»
Ричи присвистнул. Касавиру захотелось врезать обоим. Он смотрел на Фила пристальным и немигающим взглядом, который действовал, естественно, на всех, кроме латандерита.
Ричи уже открыл рот, собираясь прокомментировать происходящее. Касавир этого не видел, но, словно чувствуя, поднял руку с устремленным вверх указательным пальцем, и отрезал сразу:
– Если произнесешь хоть слово – пожалеешь, – голос паладина звучал низко и зло.
Ричи немедленно закрыл рот.
– Ну ладно, ладно, – капитулируя, произнес он, и в голосе слышалась уязвленность. – Я молчу!
Он чувствовал себя неловко и слегка обиженно, как любой подросток, кому пришлось стать свидетелем разговора между людьми, к которому он имел лишь косвенное отношение.
– Это правильное решение, чувак, – кивнул ему незнакомый паладин, показывая большой палец.
– Так, – Касавир хлопнул его по плечам, стоя вплотную и глядя прямо в глаза. – Фил, а теперь объясни мне, какого черта ты видел Аланну в борделе?
Как это происходило обыкновенно, Фил переворачивал все мироздание с ног на голову. Где была суша – становилось море, где отдыхал здравый смысл – вечеринка.
Фил отшатнулся от него, прикрываясь скрещенными руками.
– Мужик, она свалилась мне почти на голову, напугала мою проститутку, и исчезла!
Касавир чувствовал себя идиотом. Ситуация выглядела так, словно каждая собака натолкнулась в этом городе на Аланну (особенно уж если на нее натолкнулся Фил, который вел себя так, словно преследовал его!), но принесла торжественный обет ни в коем случае не сообщать об этой встрече ему!
«По крайней мере, она жива».
– Что значит – исчезла? – хмуро переспросил он, сверля Фила тяжелым взглядом.
Фил пожал плечами и помахал ладонями в воздухе, состроив скучающую гримасу.
– Ну, ты же знаешь, как это бывает, – он дернул густыми бровями. – Я еще думал, что она мне просто привиделась, но я еще видел ее возле дома, где мы это… вечеринку устраивали.
«Да, но какого черта тебе не пришло в голову поискать меня?»
Он почти чувствовал, как Ричи с трудом удерживается от смеха – и в этот раз чутье Касавира сработало филигранно, поскольку так оно и было. Они втроем стояли посреди романтически полутемной улицы, и выясняли, спустя день тяжких и бесплодных усилий, именно то знание, которое досталось его лучшему другу без всякого труда.
– Вечеринку? – Касавир так и смотрел на Фила с каменным лицом. Голос паладина звучал угрюмо. – Там от этого дома хоть что-то осталось, Фил?
Фил сделал неопределенный жест, и Касавиру подумалось, что навряд ли.
– Ты там все разнес, да?
Фил пожал плечами – как и обычно, это выглядело так, словно в его теле не было ни одной напряженной мышцы, и он был слегка пьян даже когда трезв.
– Ну, крыша чутка обвалилась. Но клянусь, она вообще-то такой и была!
В его голосе сквозило полное безразличие. Касавир устало выдохнул, помассировав переносицу и веки, чтобы в голове уложилась едва почерпнутая информация.
– Придурок, – обреченно выдал он. И посмотрел другу в глаза. – Фил, я правильно понял, что ты видел Аланну дважды? Где она?!
Фил пожал плечами и кивнул:
– Да, дважды! Первый раз она исчезла, второй… – он посмотрел на него с кристально чистой невинностью. – Тоже исчезла!
«Великолепно».
Касавир перевел дыхание и выдал то, что крутилось на языке с начала разговора, но никак не могло облачиться в слова, а теперь, наконец, приняло законченную форму.
– Вот знаешь, что, Фил? Ответственность — это как хвост — или он вырос, или нет, а у тебя только жопа вместо ответственности!
Улица мерцала золотом ночных огней. Как бы Ирман ни ненавидел магазины, в их ночном освещении, смешанном с россыпями фонарей, ему всегда чудилась какая-то магия. Причудливые отражения, сверкавшие во множестве стеклянных, металлических и деревянных поверхностей, волшебные огни всех цветов, смешивались в единый поток света, такой яркий, что улица Уотердипа выглядела светлой и шумной, как днем.
В Невервинтере такого и в помине не было. Ночная жизнь в нем выглядела тихой и размеренной, чинно прерывавшейся на время, положенное для сна. Несколько предрассветных часов центральные районы и Черное Озеро всегда спали, если на улице не было большого праздника.
Отдельные кварталы и таверны Уотердипа балагурили до утра, где знать и простой люд смешивались в единую человеческую массу, практически терявшую классовые различия – в причудливом свете слишком вычурный наряд становился дешевкой, самый простой приобретал красоту. Люди покупали, продавали, гуляли, пили, ели, целовались, ссорились и мирились.
Ирман вздохнул почти ностальгически. Мир, сжавшийся до размеров одной улицы, внезапно напомнил ему о молодости. Бесшабашной, юной и в большинстве своем переполненной подобными вылазками по чарующим переулкам ночного Невервинтера и Уотердипа.
Глаза Элоизы загорелись от предвкушения, и, на взгляд Ирмана, это предвкушение грозило серьезным испытанием для его терпения.
– Пожалуй, я обойду здесь все, – удовлетворенно заявила жена, и ее тон выдавал железную решимость, смешанную с очаровательно женственной радостью.
– О, нет, – вырвалось у него, когда он понял, что за магазин выбрала Элоиза первым. На взгляд Ирмана, это могло оказаться чудовищной несправедливой уловкой, которую могла придумать только она, поскольку магазин растягивался до немыслимых пределов, и, судя по всему, содержал в себе абсолютно все вещи, которые только можно было найти в городе. Пять витрин! Великий Тир! Пять!
Элоиза вздохнула.
– Милый, – потянула она. – Ты же обещал. А я разрешу тебе подождать меня вон там, – она указала пальцем в шелковой фисташковой перчатке на столики большой таверны, стоявшие прямо на улице.
Жена наверняка поняла, что Ирман уже заметилвнутри то, что грело ему душу сильнее любых черничных кексов и декольте (и не только Элоизы, и иногда, и, пожалуй, нет, не сильнее, но!). А именно: приличную обстановку, достойную любой мужской компании, с таким количеством разных сортов пива, что для их вдумчивой дегустации потребовался бы целый вечер. И достойную такого ассортимента еду. А кроме того – обстановку, равно подходившую для свидания и кутежа с друзьями. С какой стороны ни посмотри – сплошные преимущества!
Он вздохнул. С одной стороны, отпускать Элоизу в этот магазин казалось ему самоубийством. С другой стороны, он мог подождать ее не в кафе, как приличный подкаблучник, а в месте поинтереснее. И уж тем более не ходить вместе с ней, объясняя, что пятидесятая шляпка прелестно на ней смотрится, стараясь это сделать не тем тоном, который лишь растягивал пытку: когда Элоиза считала слова недостаточно искренними, и решала, что ей стоит примерить еще десяток обновок.
Но… но.
«Кроме того, там не эти кексы, а нормальная еда, которую нельзя Элоизе».