Ирман фыркнул.
– Привыкай, мальчик мой, это называется браком.
– Спасибо, папа, ты как всегда безгранично мудр! – угрюмо проворчал Касавир.
– Отнесись к этому проще, – Пирджерон как будто и ухом не повел от его ругани. – Она ведь точно так же телепортировалась по городу целый день, и думаю, побывала в тех местах, где не хотела бы оказаться.
– Это точно, – многозначительно потянул Фил.
– Я спокоен, – Касавир выдохнул и поднял руки, признавая капитуляцию и собственную ошибку. – Извините.
Фил сделал большой глоток пива и ткнул в его сторону вилкой.
– Нихренашеньки.
– Я спокоен, – с нажимом повторил Касавир, упрямо глядя на лучшего друга.
– А знаете, что… – что хотел сказать Ирман, они так и не узнали, потому что его отец прислушался и изменился в лице, отразив в мимике сложную гамму настороженности и готовности к худшему.
Ирман уже учуял неладное, когда услышал частый стук каблуков по брусчатке. За десятилетия брака Ирман уже научился узнавать Элоизу по шагам. Даже в толпе, даже среди шума.
Он подозревал, что они бы так и проводили время, наслаждаясь беседой и уютным рокотом голосов в таверне, но их мирное уединение готовился разрушить ураган в лице возмущенной Элоизы.
Лишь по одному признаку Ирман понял, что его дела (и в том числе всех присутствующих) до крайности плохи. Во-первых, Элоиза, которую он заметил, шла очень быстро. А, во-вторых, что насторожило его куда сильнее – в руках жены не было ни одного свертка, ни одной коробки, или чего бы то ни было на них похожего. А это означало, что не купила она ровным счетом ничего.
Жена метнула в их сторону короткий пылающий взгляд, и решительно направилась в «Разрушенную башню».
– Милая? – удивленно поинтересовался он, когда Элоиза Ханверд предстала перед ними во всем великолепии платья «колокольчиком», вышитым яркими тропическими цветами.
– Мама? – Касавир прищурился и как будто настороженно напрягся.
– О, леди Ханверд! – Фил взмахнул руками и грохнул ладонями по столу. – Вы сегоднятакая… – он резко изменился в лице и вздрогнул, ощутив пинок Касавира под столом. – Э! …красивая…
Касавир обменялся с Филом одним им понятным взглядом.
«Ты идиот? Она в бешенстве».
Фил пожал плечами, скорчив наигранно скептическое лицо.
«И чё? Можно подумать, тебя это спасет».
Касавир продолжал смотреть на него тяжелым взглядом. Фил вздохнул.
«Ну ладно, ладно».
– Добрый вечер, леди Ханверд, – лорд Пирджерон церемонно склонил голову. Келбен Арунсун последовал его примеру.
– Рад знакомству, леди Ханверд. Ваш муж очень высоко о вас отзывался.
– Добрый вечер, – Элоиза Ханверд оглядела их ледяным взглядом. – Я вижу, что Ирман нашел себе компанию, и если к вам, уважаемые, у меня вопросов нет, то у меня они есть к моему сыну! И его другу! – она повернулась к ним, взметнув вокруг себя облако роскошных духов, и постукивание жемчужного ожерелья. – Что ты здесь делаешь, Фил? Разве Касавир не должен быть со своей женой? Клянусь Ваукин, я скоро поверю в то, что ты преследуешь его!
– Но… – Элоиза оборвала Фила воздетым указательным пальцем в белой шелковой перчатке.
– А ты, Касавир? Где Аланна? Ты что, потерял ее? – она коротко развела руками, сердито глядя на сына. – Почему ты сидишь здесь с этими господами и выпиваешь?
– Но… – на этот раз Элоиза Ханверд оборвала Касавира.
– Никаких «но»! Фил, ты дашь моему сыну провести хотя бы медовый месяц без тебя?!
– Но я же люблю его, леди Ханверд! – патетически воздев руки, выкрикнул Фил. – Конечно, я слежу за ним, вы же знаете, что он долб… эээ, не идеален!
Лорд Пирджерон со стоном погрузил лицо в сложенные чашей руки, тихо хрюкнув от смеха. Касавир закрыл ладонью глаза. Келбен Арунсун нахмурился, выражая неудовольствие абсурдностью.
– Но я же не в этом смысле! Э! – Фил возмущенно приложил руку к сердцу.
– Фил, да тебя все поняли! – Касавир глубоко выдохнул и обмахнулся ладонью, пытаясь слегка унять жар в лице, покрасневшем поровну от смеха и стыда, причем он не знал, чья вина была больше.
Железное молчание и мужественное спокойствие сохранил сейчас только один человек, и это был Ирман Ханверд. Он деликатно отодвинул стул рядом с собой и забрал из рук Элоизы сумочку, которую повесил на спинку ее стула.
– Дорогая моя, я смею предположить, что твой поход по магазинам оказался краток и неудачен, как холодное лето, переходящее в осень, – Ирман смотрел на нее с бесконечным спокойствием. – Позволь спросить, в чем проблема? Не посмею предположить этого, но неужели… – Ирман как бы невзначай покачал рукой. – Неужели в этом городе шьют платья… по меньшим меркам, чем ты привыкла?
Дыхание мужчин, сидящих за столом, замерло. Произнесенная Ирманом реплика была подобна тонкому искусству сапера. Главным образом потому, что лишь после ее произнесения они могли понять, рванет так, что снесет половину квартала, или же обойдется без жертв.
Элоиза Ханверд глубоко вздохнула, будто бы расслабившись, и всеобщий облегченный выдох отстал от нее всего лишь на полсекунды. Женщина элегантно присела рядом с мужем, вытянула уставшие ноги, и кивнула.
– Именно! Так что несите пиво. А твоя картошка – моя картошка.
Ирман согласно кивнул.
– Я заказал двойную порцию, дорогая.
– Ты чудо, – Элоиза быстро поцеловала мужа в щеку, и немедленно утащила вилкой с его тарелки одну из хрустящих картофельных долек. После чего смерила пронзительным взглядом сидящих за столом мужчин. – И только попробуйте закатить глаза на предмет «ох уж эти женщины». Я хорошо знаю этот взгляд, и могу сказать, что ничем вы не отличаетесь, когда спустя месяц безделья спрашиваете, почему на вас так туго сидит форма, а ремни на нагруднике стали на две дырки больше!
Бледный луч надежды на то, что Элоиза позабыла об отсутствии Аланны, померк в душе Касавира, растоптанный безжалостным материнским вниманием.
Она ничего не забывала, если действительно хотела спросить. Никогда.
Элоиза Ханверд невозмутимо подтянула поближе к себе тарелку мужа и принялась таскать из нее жареную картошку.
– Так где Аланна, Касавир? – мать смотрела на него с живейшим любопытством, полным невинного интереса, и почему-то это вызывало у Касавира ассоциации со старой акулой, несмотря на то, что мать он любил, и иначе и быть не могло.
– Она… ну… – он почти мгновенно потерял нить фразы, поскольку совершенно не представлял себе, как описать матери весь сегодняшний день таким образом, чтобы обречь на себя минимально возможный гнев и не растянуть рассказ на пару часов.
Ирман смерил его сочувственным взглядом и спас положение – или же усугубил его, обойдясь максимально лаконичным, и оттого еще более точным описанием произошедшей катастрофы.
– Наш сын потерял ее, дорогая.
Мать потрясенно посмотрела на него, приоткрыв рот так, словно Ирман сообщил ей, что он собирается уехать в Рашемен и прожить там в одиночестве по меньшей мере год, напиваясь вместе с медведями и берсерками, чтобы постигнуть опыт местных шаманов.
– Касавир… ты… что ты сделал?
Он успел схватить ртом воздух под сочувственный взгляд Фила, и на этот раз помощь пришла, откуда не ждали – в разговор вступил не кто иной, как Келбен Арунсун, чей голос подействовал на Элоизу буквально волшебным образом – едва маг начал говорить, его мать мгновенно превратилась в прямо-таки воплощенное внимание.
– Вообще-то леди Фарлонг отдыхает после трудного и весьма насыщенного событиями дня, – рассудительно заметил волшебник. – Она позволила себе задержаться с моей женой.