Мать недоуменно посмотрела на него. Отец подозрительно молчал и продолжал смотреть на него все тем же взглядом. Потом изрек:
- Что-то ты нервничаешь.
«Да нет, папочка. Что ты. Вы всего-то пропустили мою свадьбу, а сейчас у меня дела, так что я пойду».
- Мы решили отдохнуть и думали, что ты о нас и не вспомнишь. Ты был так занят!
«О, великий Тир».
Он подумал, что пока не стоит сообщать родителям прекрасную новость, что они пропустили свадьбу единственного сына. Иначе он сможет найти Аланну только завтра, потому что мать не отпустит его ни за что. Даже если он попытается сбежать через окно.
Осталась сущая мелочь – ответить на все вопросы, не соврав и не признавшись. И он подозревал, что эта миссия обречена на провал.
- Так вы тут живете?
Мама согласно кивнула.
- Да, тут же чудесно! Мы на третьем этаже, из номера такой вид на улочку внизу! А цветы! Все прекрасно, если не считать… - она запнулась и поджала подкрашенные светлой помадой губы. – Ох, неважно.
Отец вздохнул и приобнял жену за плечи, поцеловав в висок.
У Касавира появилось нехорошее предчувствие с очень сильным оттенком тошноты. Они с Аланной обосновались на втором этаже.
- Твоя стеснительная мама хочет сказать – не считая того, что внизу ночью битый час стонала какая-то… барышня. Им не надо было открывать балкон.
Касавир чуть не подавился, и пожелал немедленно провалиться сквозь землю. Что, что может быть хуже, чем это?!
Пришлось собрать в кулак всю оставшуюся выдержку.
«Говорил же ей вчера, что надо потише!»
- Это… бывает, – только и смог сказать он.
Но, слава Тиру, кажется, даже родители не заметили никаких изменений в выражении его лица.
- Ирман! – мать толкнула его отца в бок локтем. – Обязательно было говорить это вслух?!
Отец только фыркнул.
- Элоиза, я говорю то, что есть. И если ты не забыла, Касавиру уже не десять и он взрослый мужчина, - Ирман Ханверд приподнял брови, улыбнувшись недостаточно саркастично, чтобы это выглядело оскорбительно, но достаточно, чтобы Касавир посчитал это за язвительность. – По крайней мере, я уже меньше сомневаюсь в этом, чем раньше.
Касавир ответил Ханверду-старшему почти уничтожающим взглядом и скрестил руки на груди, правда, заранее догадываясь о неудаче. Почему-то этот взгляд работал на всех. Даже на Нивалле и Аммоне Джерро. Но только не на его отце. В основном потому, что отец, говоря с ним, все равно обычно отнимал ровно тридцать лет от его настоящего возраста и действовал, исходя из этого.
- Папа.
Его локтя коснулась сухая и теплая ладонь матери, которая сняла перчатки и теперь примирительно улыбалась им обоим, подтягивая навстречу друг другу за руки.
- Мальчики, не ссорьтесь. Ирман, прекрати! Все равно, если вы возьметесь фехтовать, он тебя уже десять лет как может уделать. Я сама видела! Подумай лучше об этом!
- Элоиза, ну что ты… – ее муж обескураженно вздохнул. – Теперь каждый раз это вспоминать будешь?
- Конечно, будет, - Касавир сложил руки на груди и почувствовал, что ухмыляется почти против воли. - Это же мама.
Отец смерил его разочарованным взглядом, и с притворным прискорбием покачал головой, но теперь в глубине серых глаз плескались смешинки.
- Ты так и не сказал, что здесь забыл.
Мать посмотрела на него с таким живым интересом, что у Касавира появилось полноценное ощущение, что его загнали в угол и не выпустят оттуда, пока не вытрясут всю правду.
Кажется, ему все-таки придется сказать.
Он выдохнул так, как делал это подростком перед первым за год прыжком с пирса в море.
- Прямо сейчас? Я тут живу. И ищу жену.
Мать восхищенно приоткрыла рот, будто не веря счастью. Отец удивленно приподнял бровь.
- Похвально, что наконец-то, - тем не менее, в его голове прозвучало легкое замешательство.
Касавир только покачал головой.
- Я ищу свою жену.
Восхищение на лице матери потускнело, сменившись легким недоумением. Отец сменил удивление на скепсис:
- Я, конечно, понимаю, что ты хочешь отыскать ту, которая будет тебя любить, но надеюсь, эта девушка наконец-то будет последней.
Он даже прикрыл глаза, осознавая, что последним уточнением сейчас забьет последний гвоздь в крышку собственного гроба. Который мама наверняка украсит бумажными голубками, монетами, рисовыми зернами, розовыми розами и отвратительными, ужасными, мерзкими сердечками.
- Папа. Я ищу жену, на которой я уже женат.
Любое недоумение и скепсис улетучились как по волшебству, сменяясь на лицах родителей все сильнее нарастающей обидой.
Касавир недовольно оглядел мать и отца.
- Что? Я собирался вас позвать, но вы как сквозь землю провалились, ничего не сказав!
А потом его смела первая волна.
Возмущение его матери не знало предела, потому что она заговорила так громко, что на них даже обернулись шахматисты за пальмами. Она зло сжала губы и сдвинула брови.
- Почему ты нас не предупредил?! Об этом говорят за несколько месяцев! Ты что, не знаешь?!
Его терпение лопнуло, а выдержка треснула пополам и развалилась.
- Мама! Если бы я рассказал тебе, ты бы рассказала Аланне! Рванулась бы наряжать ее в свое платье! Примерять на нее все фамильные драгоценности, какие только найдешь в своих шкатулках! А потом три часа рассказывала бы ей про меня в детстве, пока я пытаюсь спасти ее от этого наказания! А потом она бы от меня сбежала!
Он говорил тише, чем мать, но поймал себя на мысли, что жестикулирует почти в ритм словам только после того, как высказался.
- Если любит – не сбежала бы! Ты бы даже мысли такой не допустил! К тому же твоя жена обязана знать о тебе все!
- Нет! – ответил ей хор из двух голосов. Касавир покосился на отца. Отец на него.
Элоиза Ханверд теперь сверлила взглядом обоих мужчин, а потом ее лицо неожиданно прояснилось.
- Подожди. Аланна? Это та чудесная девушка, с которой мы однажды познакомились?
- Да, - хмуро буркнул Касавир.
На мгновение повисла неловкая тишина. Он не ждал этого, но в разговор встрял отец.
- Касавир, позволь мне прояснить один момент, - его голос звучал убийственно спокойно. - Ты женат всего несколько недель. И ты уже не знаешь, где твоя жена, которая, если не ошибаюсь, младше тебя лет на пятнадцать? И вы не в постели?!
Он выдохнул и всплеснул руками в притворном удивлении.
- Очевидно! Поэтому я ее и ищу!
Отец остановил мать, приоткрывшую рот, чтобы что-то сказать. Он поднял руку с вытянутым в потолок указательным пальцем и прикрыл глаза, произнеся то, что показалось Касавиру просто каким-то благословляющим напутствием.
- Когда я открою глаза – чтобы тебя тут не было. И даже не возвращайся без нее.
Ювелирный магазин напомнил ей таинственную прохладную пещеру. Прилавок волшебно мерцал от десятков украшений, разложенных на нем. Аланна завороженно изучала украшения то на одной, то на другой витрине – с золотом, платиной, рубинами и бриллиантами, изумрудами и сапфирами.
Она сама не заметила, как вышла наружу, чувствуя себя почти оглушенной всем этим великолепием.
«Это место надо запомнить».
Магазин имел сквозной проход, который вывел ее на узкую улочку, вымощенную камнем. Брусчатку местами меняли, и дорога под ногами пестрела всеми оттенками бежевого. Дома вокруг увивал плющ. Розовые и белые бутоны бугенвиллии свешивались целыми гроздьями, тихонько покачиваясь от легкого ветерка. На одном из подоконников, улегшись на стопку белья, щурился рыжий кот.
Аланна почувствовала, что злость слегка утихает. Правда, не до конца: то есть, для окончательного успокоения требовалось еще немного… покупок. Все равно Касавир не выносил эти совместные походы по магазинам и каждый раз находил причину, чтобы не пойти с ней! И если уж не хочет – пусть терпит то, что она купит себе сама! Включая новое платье, сапожки, ботинки, браслет, подвеску, сумку и шарф, о которых она говорила ему еще в Невервинтере!