Новенькими были, пожалуй, только две девушки за одним из ближайших столиков, да единственная шумная компания, разместившаяся у фонтана. Математиков явно не радовали шумные соседи, но Панарин, по правде говоря, предпочел бы, чтобы зал звенел веселым гомоном – в нем порой не так уж трудно растворить грустные мысли.
Панарин приподнял бокал, словно чокаясь с невидимым собеседником – за помин души «Лебедя», успевшего совершить всего пять полетов, считая и тот, из которого он не вернулся. За помин души…
– Пьете с человеком-невидимкой?
Панарин поднял глаза. Перед ним стояла та, темноволосая, из-за соседнего столика. Блондинки там уже не было.
– Ну да, – сказал Панарин. – Невидимки у нас водятся. И привидения. Город наш молодой, но привидения водятся. Прилетели «зайцами», надо полагать.
Панарин подумал, что, согласно литературным штампам, он должен сейчас смотреть сквозь нее отсутствующим взглядом и говорить грустные слова о провале очередной серьезной мужской затеи и обуревающей его печали. Но это было бы форменным идиотством. Грустными словами не поправишь дела, а грустные мысли можно преспокойно оставить в себе…
– Садитесь, – сказал Панарин. – Что новенького на Земле, вы ведь только что оттуда?
– Ну да, вы же наверняка знаете всех местных…
– Деревенька наша небольшая, – кивнул Панарин. – Вообще-то, согласно политесу, я должен уверять вас, что вас просто невозможно не заметить, независимо от того, сколько нас здесь живет и насколько хорошо мы знаем друг друга. Так вот, – вас просто невозможно не заметить.
– Ну, спасибо, – она откровенно разглядывала Панарина. – Что у вас случилось?
– Почему вы так думаете? Может быть, я просто стараюсь произвести на вас впечатление романтической мрачностью?
– Плохо верится. Когда вы зашли, вон тот парень сказал соседу, что Тимка Панарин опять как туча, значит, снова они мордой в стену… Ничего, что я цитирую дословно?
– Знают наши Эвклиды толк в изящной словесности, – проворчал Панарин. – Лучше бы теорему Ферма решили наконец, который век бьются… Ничего особенно плохого у меня не случилось – просто-напросто погиб корабль. Это у нас случается…
– Тим – это от Тимофея?
– Тим – это просто Тим.
– Меня зовут Ирена. Вам только что присвоили командора? Знак есть, но на куртке нет соответствующего шеврона.
– Ого! – Панарин посмотрел на нее с любопытством. – Вы, часом, не из нашей системы?
– Увы, нет. Все прозаичнее. Мой младший брат – курсант Львовского училища. Поневоле стала знатоком регалий и эполет.
«Младший брат, – подумал Панарин. – Еще один из тех, кто считает Галактику своим домом – настрой у нынешних курсантов прежний, тот, что был и у нас…»
– Значит, вы только что произведены. Жалко.
– Я могла и подумать, что вы – инопланетянин.
– Неужели похож?
– А вы разве не слышали? – удивленно подняла брови Ирена.
Странно, но она, кажется, не шутила.
– О чем я не слышал?
– На Земле распространяются слухи, что каким-то образом удалось обнаружить маскирующихся под землян инопланетных наблюдателей. Теперь понимаете, почему вас можно принять за инопланетянина? Знаки отличия и форму вы скопировали абсолютно правильно, а о шевроне забыли.
– Мы чуточку пренебрегаем мелочами, как все андромедяне, – сказал Панарин.
– Между прочим, я абсолютно серьезно. Ходят такие слухи.
– Ох, вторую сотню лет они ходят, – сказал Панарин. – Встретить бы такого наблюдателя – не отпустил бы, пока не дознался, каким образом им удается преодолевать такие расстояния…
– Но ведь интереснее доискаться самим?
– Который год доискиваемся… – сказал Панарин.
– Значит, вы не андромедянин. Жалко. Но я не разочарована. Вы – мой первый знакомый испытатель Проекта, будет чем хвастать перед братом.
– Господи, чем тут хвастать…
Как всякий человек мужественной профессии, он был суров, немногословен и скромен до предела…
– Вы журналистка? Впрочем, такие штампы в журналистике давно отмерли. Да и журналисты нас прочно забыли.
– Нет, не журналистка. А кто, не скажу. Попробуйте угадать.
– Не так уж трудно, – хмыкнул Панарин. – Звездный Флот и Глобовидение отпадают. Остаются Проект, планетологи и «Галакс».
– Холодно. Можно перебить вас бестактным вопросом? Что вы будете делать, если усилия Проекта так и не увенчаются успехом?
– Такого быть не может.
– Уверены?
– Да, – сказал Панарин, начавший привыкать к ее почти мгновенным переходам от шутки к серьезному и наоборот. – Уверенность эта чисто эмоционального плана, и тем не менее… Существует некий закон преодоления преград – я бы его так назвал. Причем преграды становятся все более сложными. Когда-то человек не мог переплыть узенькую речушку – построил плот. Потом непреодолимым препятствием казался океан – но появились драккары, лодьи и каравеллы. Потом люди завоевывали воздух, Солнечную систему, вышли к другим звездам. Возьмем и этот барьер.