— Если разово, то именно столько, — прикинул Пашка. — Ну, минус стоимость оформления патента. На таком уровне это может вылететь и в пятьсот тысяч. Но если устроить аукцион среди компаний, которые выпускают компьютеры, можно поднять и больше. Сам ведь Скотт собирался получить с этого выгоду, а не просто заплатить премию.
Андрей открыл машину, Валентин сел на переднее сиденье.
— Поехали, — коротко кивнул он и прикрыл глаза, откинув плешивую голову на подголовник.
Андрей запустил двигатель, выехал на трассу и хорошенько придавил педаль газа. Солнце нещадно слепило, выдавливая слезы из глаз. Андрей сощурился и нажал кнопку на панели, чуть затемнив лобовое стекло. Рекламные щиты с шелестом пролетали по бокам, словно раскрашенные мельничные крылья, по противошумным экранам плавали блики отраженного света.
— Не гони так, — не открывая глаз, попросил Валентин. — А то сейчас самое время разбиться.
Сверкающие стены небоскребов пускали тысячи солнечных зайчиков, торговый дом на Савеловской отливал ртутным блеском. Андрей много раз мысленно сравнивал город с растущим кристаллом, и сейчас это сравнение пришло снова — само собой. Ветер шумел в приоткрытом окне, шелест колес то нарастал, когда машина проскакивала под прозрачными трубами надземных переходов, то снова растворялся в открытом пространстве, стиснутом лишь щитами противошумных экранов. Это создавало отчетливое ощущение волнистости, хотя трасса была ровной — настоящая асфальтовая река, гладкая и сверкающая, как застывшая лава.
— Сегодня что, солнечная активность повышенная? — спросил Андрей.
— Не знаю, — пожал плечами Пашка. — Включил бы радио, там скажут.
— Ну его на фиг, — отмахнулся Андрей. — По всем станциям крутят одно и то же.
Он перестроился на фрилайн и еще добавил скорости.
Длинные гудки в трубке тянулись немыслимо долго.
— Ну что? — нетерпеливо спросил Валентин.
— Дома никого нет. — Андрей нажал кнопку отбоя и сел на диван.
— В каком хоть районе она живет?
— Медведково. Но до самого дома я ее не довозил. По номеру телефона в крайнем случае можно адрес узнать.
— Жаль, что программ не осталось. — Валентин вздохнул и сел рядом. — Можно было бы их распотрошить и понять, как все устроено. Тогда саму девушку можно было бы и не беспокоить. Похоже, она даже не знает, каким сокровищем обладает.
— Ну, это уже воровство, — раздался с кухни Пашкин голос. — Я вам обоим шеи сверну, если вы всерьез об этом подумали.
— Такие деньги не воруют, — усмехнулся Валентин. — Они либо идут в руки, либо нет.
— Это ты брось. — Пашка показал голову из-за дверного косяка. — Нам что, на четверых будет мало?
— Ладно, ладно… Остынь, — успокоил его Валентин. — Я пошутил. Рыцарь.
Андрей вспомнил, как год назад Пашка заявился к нему с разбитой физиономией. Причиной физических повреждений оказалась обычная подвальная мышь, которую пятеро подростков подвесили за хвост и пытались расстрелять из пневматики. Пережить издевательства над живой тварью Пашка не смог, отцепил мышь и выпустил, за что был избит до сотрясения мозга и вынужден был не только на две недели взять неоплачиваемый отпуск, но и объясняться с милицией. Только его заслуги перед МВД в качестве программиста-замочника позволили ему избежать суда — одному из подростков он умудрился сломать руку, а другому нос. Мышь, вредный грызун и переносчик заразы, не давала свести дело к необходимой самообороне или крайней необходимости. Тогда дело окончилось для Пашки публичными извинениями, солидным штрафом и оплатой лечения пострадавших парней.
И ведь он ни о чем не жалел. По крайней мере, на словах.
— Даже если бы программы были, — заявил Пашка, — я бы их не взломал. Судя по способностям нашей таинственной незнакомки, она меня самого многому могла бы научить. Хотя, с другой стороны, может, и не пришлось бы ничего ломать. Может, там простенькая утилитка — запустил, и все.
Андрей никак не мог решиться сказать про мини-диск. С одной стороны, была вероятность восстановления удаленных данных, а с другой — если не восстановятся, Валентин может нешуточно разозлиться. Получается, что именно он, Андрей, не понял, с программистом какого уровня имеет дело, стер все данные с диска, а под конец еще и уничтожил все доказательства открытия. Как специально. Так и назовут — «диверсант».
Но тут его пронзила всплывшая в памяти фраза: «Он у меня последний».
А что, если действительно?.. Что, если других копий этой уникальной программы просто не существует в природе? Да и неудобно звонить ей, когда с диска все стерто.