Но ее командировка не была длительной. Всего три дня. А потом приехал Игорь и сказал:
— Или мы все переезжаем сюда, или ты едешь со мной! Мы без мамы загнемся!
Гриша ее отправил с обещанием звонить.
Самое начало осени, парк. Гриша пытается быть отцом. В квартире еще по-летнему жарко, а в парке свежо.
Катенька в очередной раз выплюнула пустышку, собираясь проораться, чтобы всем мало не показалось, а Гриша только и успевает возвращать пустышку на место.
Склонился над коляской, продолжая катить ее вперед:
— Катюшечка! Ты же моя крошечка! Сейчас до скамеечки доедем, дам тебе водички! Давай только в тишине доедем, а то на нас опять полицию вызовут!
Удар. Коляска дает крен. Гриша выхватывает дочку из падающей коляски и сам валится на асфальт. А с другой стороны так же на асфальт падает инвалид-колясочник.
— Твою ж мать! — в унисон проговорили упавшие, и только Катенька, выплюнув пустышку, оповестила парк пронзительным: «А-а-а!»
— Кто ж так ребенка держит? — возмутилась Анна, подползая к своему креслу, переворачивая его и забираясь на сиденье. — Тоже мне, папаша! Куда мать смотрит?
— С небес она на нас смотрит, — проговорил Гриша, придерживая Катеньку одной рукой и ставя на колеса коляску.
— Простите, — смутилась Анна, — давайте я ребенка подержу, а вы пока поправьте там внутри!
Гриша передал Катеньку, которая не преминула извергнуть завтрак Анне на майку.
— Ох, простите, пожалуйста, — Гриша потянулся за дочкой, — ее укачало, наверное, во время ДТП. Давайте майку, я выстираю!
— Прямо тут снимать? — спросила Анна, с легкой улыбкой.
— Ой, нет, — Гриша смутился.
С ближайшей скамейки на них смотрела Нелли.
— Гав! — сообщила она.
— Нелли! — снова в унисон произнесли Анна и Гриша.
— Это не вас нам в помощь готовили? — спросил Гриша.
— А это вам помощь нужна? — спросила Анна вместо ответа.
— Грубо вы, Нелли, работаете! И вообще по этому делу возникло много вопросов.
— Не грубо, а достали! — ответила Нелли. — Я их восьмой раз свожу, а ни мимо проходят. Пришлось работать на физическом соприкосновении. Сами же сказали, что «согласно предназначению» и так далее.
— Положим, сказали вам не так.
— Результат есть? — спросила Нелли и сама же ответила: — Есть! Получите, распишитесь!
— Ладно, вопрос методов всегда остается за исполнителем, — согласилось начальство, — но кто вам позволил выносить приговор и самой же его исполнять? Для этого есть специальные кадры!
— Ваши кадры — лодыри! Как в том анекдоте, то дрова не подвезли, то котлы дырявые! Гуманизм должен быть с клыками!
— Вы ничего не пугаете?
— Я собой довольна по всем пунктам! Ни об одном поступке не сожалею! Хотите, увольняйте!
— С этим тоже — ладно, — проговорило начальство, — спишем на ваш жизненный путь, трагические события и вынужденные действия после оных. Но скажите мне, пожалуйста, насколько обязательно при работе с клиентами упоминать меня?
— Так это, для важности происходящего, — ответила Нелли уверенно, — мол, я не сама по себе, а у меня есть начальство!
— Я могу согласиться с начальством. Даже с великим начальством. Но почему вы меня называли: «Великое страшное начальство»? Страшное — почему?
— А это, чтобы боялись и уважали! — Нелли изобразила самую милую из возможных улыбок.
Забота о нужном человеке
— Мишенька, не бросай меня, пожалуйста! — умоляла Юля.
Миша только глянул в ее сторону, но продолжил, сохраняя молчание, ходить по квартире, собирать вещи.
— Мишенька! Я люблю тебя! Не уходи! Пожалуйста!
Юля ходила следом за ним.
— Ты только скажи, что я не так сделала! Я исправлюсь! Я буду делать так, как ты скажешь! Я что, готовлю плохо?
— Нормально, — Миша снизошел до ответа.
— Я плохо стираю?
— Нормально ты стираешь, — отвечал он, не глядя на нее.
— Может быть, убирать надо лучше?
— Тут и так чисто, — отмахнулся он.
— Почему ты тогда уходишь? Я на тебя давлю? Или свободу твою ограничиваю? Ты скажи!
Он остановился посреди комнаты, повернул к ней голову:
— Юля, ну хватит уже! Я от тебя ухожу. Все, точка!
— Почему? — плакала она. — Почему ты от меня уходишь? Я что-то делаю неправильно? Ты скажи, как надо!
— Юля, я полюбил другую девушку, — сказал Миша, отворачиваясь, — и ухожу я к ней.
— Ну, что в ней есть такого, чего нет у меня? Я же все для тебя делаю! Готовлю, убираю! Люблю тебя! — причитала Юля.