То были годы декаданса
Скрытого
Любой, бывало, как маньяк
На рельсы синие кидался
А после не встаёт никак
К нему подходят: Эй, вставай!
Пошутил
И довольно!
А после смотрят: а он — ой! –
И не пошутил
Кроме примуса на даче
Что ещё? — ну, товарняк
Вдалеке, словно Варяг
Грохочущий
Только у него иначе
Всё
Чем у Варяга
У того одна вода
Стоячая
А у этого — туда-сюда
Мелькания
В пустоте
Ах, Ольга! Ольга, ты
В моей сугубой оде
Как дикие пласты
Тёмные
Копошащиеся
Зашевелишься вроде
И вроде — рёбра, хвост
Чешуйки! — Ах, прохвост
Опять под юбку залез
Нету Родины ближе
Разве — карма да смерть
Так они и в Париже
И в Москве их не сметь
Поменять
Ну а с Родиной млечной
Нежной
По провинциям вечным
Так и скитаться
Нежно
Там стояли сараи
Вечные
Под весенние трели
Соловьиные
Вроде бы несгораемы
А и все погорели
Неделю назад
Полностью выгорели
Только пепел с отливом
В синеву
Может быть и счастливей
Они там
Куда выгорели отсюда
Я недаром их бил и ронял
Покрывал их горячею пылью
Опускал в ледяные моря
Глаза мои
Чтобы мёртвыми, мёртвыми были
Окончательно
Чтобы вдруг, как из некой дыры
С точки зренья как бы мошкары
Незадействованные
Смогли
Взглянуть
На всё это
По мотивам поэзии Финна
Книжечку этих стихов поэта Финна я уж не помню где приобрел ли, обнаружил ли, подарил ли мне кто-то. Задумав проект, связанный с чужими стихами и их основными мотивами, могущими быть ненавязчиво переработанными в мои, вернее, наши общие тексты, я обратился к ней. И она меня привлекла, прежде всего, обнаженной и даже некоторой болезненной приверженностью к мотивам исключительно духовным: смерть, любовь, потери, обретения. Моя задача состояла только в том, чтобы быть как можно более адекватным ей. Это, конечно же, не означает рабского следования тексту оригинала. Нет, это как в случае с природой и жизнью. Важно найти наиболее неискажающий квантор перевода.
Память о первой любви
Словно хлысты и крапива
Жалящие
Белое платье в крови
У покосившейся ивы
Приречной
Последственный мрак заоконный
Звуки чудные — не конный ли
Проскакал
Расцветает безумный цветок
На досаду в саду ли, в аду ли
И шумит неземной водосток –
Господи, и взаправду надули
Обещали покой и прострацию
Нирвану
За мученья! ан нет — инкарнация
Новая
Ещё пущая
С понижением в статусе
Целовать я смерть не стану! –
Это почему же? –
Вот такой мой есть каприз! –
Это почему же? –
Как-то вот меня не тянет! –
А куда же тебя тянет? –
А тянет головою вниз
Повисеть! –
Так это вот и значит — целоваться со смертью
Я лежу с головою зарытой
Обещают найти и отрыть
А предложат взамен что? — корыто
Где способно лишь кости сложить
Обученные! –
Да и мы сами-то лучше немногим
Живём! –
Так зачем же вам было убогим
Обещать
И откапывать
Чуешь дыханье небес
Чувствуешь холод долины
Видишь, туманится лес
Слышишь Назианзина
Слова:
Все мы — следы на песке
Польза в слезах и тоске
Окончательно смывающих
и эти слабые,
лукавые следы
Жить с женщиной-уродом –
Оно не всё одно
Оно лишь входит в моду
А я уже давно
Живу
Как Ленин с Нахтигалем
С Осой Архистратиг
Они лишь постигают
А я давно постиг
Ось земную
Вот, привидятся дивные твари –
Муравьиная кошка, а то
Конь гуляет в шикарном пальто
Или Щорс с Лорелеею в паре –
И что?
Ничего, и похуже морока
Приключалася с нами — и к сроку
Всё испарялось
А ежели не испарится –
Значит, так и надо
Так и будет
Так и жить станем
Стихи читаю звЕрям
И разным грызунам
Уж и не знаю сам –
Зачем
Наверно, чтоб проверить
Что-то
А вот и не осталось
Ни строчки, и усталость
Мгновенная
Одолела
По мотивам поэзии Мишукова
Это последний сборник серии. Пора от этой полувурдалачьей привычки возвращаться к самостоятельному существованию. Самому вдохновляться чем-либо, самому находить отправные образы и слова. Ну что же, это нам не впервой. Было у нас уже такое. Но и всемирная страсть единения, даже выраженная, может быть, в такой экстравагантной и пугающей форме, как вурдалачество, — все равно есть знак всемирного тяготения всего ко всему. Ну, что же, теперь пойдем другим путем. Вынуждены пойти другим путем.
Тихо ягодки кладём
Чёрные
В древние корзины
И бредём себе, бредём
Вот уж за осины
Дальние
Забрели
Я оглядываюсь вдруг
А ты уже как странный жук
Нездешний
Ползёшь
Я чаю заварю
Задумаюсь над зверем
И к своему зверью
Внутреннему
С неменьшим доверьем
Отнесясь
Скажу с какой-то грустью:
Я — бабочка! и пусть я
Поживу немного
В ночи позвякивают петли
Дверные
И кто-то лёгкими стопами
Под доскам струганым ступает
И мысль дурная: Не запеть ли
Реквием? –
Промелькивает
Пока начальный лишь кусок
Припоминаешь
Всё тихо, как вода в песок,
Уходит
Испаряется
Шорох дождя по кровле
Да поскрипыванье двери
Да просвет в окне, и кроме –
Ничего! но я не верю!
Не верю!
Быстро оглянусь, как тать –
Никого! но я опять
Не верю
И речь ручья так непонятна
И дерева не обойти
Вокруг
И на траве густые пятна
Тёмные
И я — как будто лет шести
Девочка
Прогуливаясь у ручья
Смотрю: а я совсем ничья
Ну просто совсем, совсем ничья
Казалось бы — комар простой!
Встреча над прудом деревенским
Встретил — и ладно! но постой!
Постой, а не прокол вселенский
Ли
Это
Словно обряд, а за обрядом –
Неисчислимый и наглядный
Вакуум