ЛАНДРИ. Нет. Знаю, что их подобрали, вот и все, потому что вечером их уже на том месте не было.
БУРИДАН. Ты не оставил какого-нибудь знака, чтоб их можно было впоследствии опознать?
ЛАНДРИ. Как же, как же? Я им нацарапал кинжалом,– ох, и ревели они, да ведь это было для их же блага,– по крестику на левой руке.
БУРИДАН (вскрикивая). Крест? Крест на левой руке. Одинаковый у обоих? О! Скажи, что не крест, скажи, что не на левой руке, скажи, что ты оставил какой-то другой знак…
ЛАНДРИ. Именно крест и никакой другой знак, именно на левой руке и не на какой другой.
БУРИДАН. О горе, горе! Дети мои! Филипп! Готье! Один погиб, а другой близок к смерти… Оба убиты – один ею, другой мною! Суд божий! Ландри, где достать лодку, чтобы опередить этого юношу?
ЛАНДРИ. У рыбака Симона.
БУРИДАН. Тогда бери лестницу, шпагу и следуй за мной.
ЛАНДРИ. Куда капитан?
БУРИДАН. В Нельскую башню, несчастный!
НЕЛЬСКАЯ БАШНЯ.
Сцена 1-я.
Маргарита, Орсини.
МАРГАРИТА. Понимаешь, Орсини? Это крайняя необходимость. Еще одно убийство, но последнее. Этот человек знает все наши тайны, а значит, речь идет о жизни и смерти – и для меня и для тебя. Если бы я не боролась с ним так упорно все эти три дня, хотя чуть не уступила ему, мы с тобой уже погибли бы.
ОРСИНИ. Да у этого человека на службе сам дьявол, если он знает о наших делах.
МАРГАРИТА. Не все ли равно, как он узнал о них,– важно, что он о них знает. Одним словом, этот человек бросил меня к своим ногам, как рабыню. Он видел, как я, одну за другой, разрезала на нем веревки, завязанные по моему приказу. И этот человек, который знает наши тайны и видел мое унижение, имел неосторожность назначить мне свидание – свидание в Нельской башне! Вначале я колебалась, но, подумай сам: совершить такую неосторожность – значит искушать бога. Он сам напросился сюда, тем меньше у нас оснований для угрызений совести.
ОРСИНИ. Ну ладно, пусть еще и этот. Я сам запросил передышки, но теперь первый говорю: да, это необходимо.
МАРГАРИТА. Правда ведь необходимо, Орсини? Видишь, ты тоже хочешь его гибели. Если бы даже я тебе не приказывала, ты покончил бы ради собственной безопасности, не так ли?
ОРСИНИ. Да, да, но уж потом передышка. Если ваше сердце еще не насытилось, то наши ножи уже притупились. Пора кончать, или не видеть нам вечного покоя на этом свете.
МАРГАРИТА. Да, но покой нам нужен и на этом. Пока жив человек, я не королева, и ни мое могущество, ни мои сокровища, ни моя жизнь не принадлежат мне. Но с его смертью… О! Клянусь тебе, не будет больше ночей, проведенных вне Лувра, ни оргий в башне, ни трупов в Сене! Я дам тебе столько золота, что на него можно купить целую провинцию,– и делай что угодно: возвращайся в свою прекрасную Италию или оставайся во Франции. Слушай, я сравню с землей эту башню и на ее месте воздвигну монастырь, я щедро одарю монастырскую общину, и монахи, босые, на голых камнях, до самой смерти своей будут возносит молитвы за меня и за тебя. Клянусь тебе, Орсини, я не меньше твоего пресытилась любовными утехами и убийствами… Мне даже кажется, что господь отпустит мне мои грехи, если я не умножу их число этим последним преступлением.
ОРСИНИ. Нет, этот человек знает наши тайны и может погубить нас. Как он попадет сюда?
МАРГАРИТА. По лестнице.
ОРСИНИ. И он будет последним?
МАРГАРИТА. Клянусь кровью христовой!
ОРСИНИ. Пойду расставлю людей.
МАРГАРИТА. Погоди, ты нечего не видишь?
ОРСИНИ. Лодка, и в ней два гребца.
МАРГАРИТА. Один из гребцов – он. Нельзя терять ни минуты! Ступай, ступай, но запри эту дверь, чтобы он не вошел ко мне. Я не могу, не хочу его видит: вдруг у него в запасе еще несколько тайн, которые спасут ему жизнь?.. Иди, иди, и запри меня.
Орсини выходит и запирает дверь.
Сцена 2-я.
Маргарита (одна).
МАРГАРИТА. Ах, Готье, возлюбленный мой! Мы еще не принадлежали друг другу, а этот человек уже захотел нас разлучить. Пока он требовал только денег,– я осыпала его ими; пока он требовал только почестей,– он их получил. Но он пожелал разлучить нас – и умрет. О, если бы ты знал, что он хочет разлучить нас, ты простил бы мне его смерть. Готье! Пусть этот Лионе, этот Буридан, этот демон возвратится в преисподнюю, откуда вышел. Это он толкнул меня на все мои преступления. Это он заставил меня пролить столько крови! О, если господь справедлив, пусть все падает на голову. А я, я?.. Не знаю, смогла ли бы я отпустить себе грехи, если бы сама судила себя! (Прислушивается у двери.) Ничего не слышно… Ничего…