— Серьезно? И что же в этом тебе может нравиться?
— Ты тогда выглядишь другим. У тебя такие изящные движения и кольца дыма, которые ты пускаешь, очень завораживают. А вообще, только не смейся, ты еще красиво ешь.
— Арина, ты вгоняешь меня в краску, — Герман засмеялся. — Что-что, а таких комплиментов мне еще никто не делал. Идем, — он взял меня за руку и повел дальше.
— Надеюсь, мы не потеряемся? — я внимательно смотрела под ноги, чтобы не споткнуться об какую-нибудь корягу.
— Нет. Я здесь все тропы знаю. Часто рыбачил. Ты как? Всё хорошо?
— Прошу, не думай, если я беременна, то обязательно больна. Всё прекрасно.
Через пару десятков шагов лес вдруг оборвался, и мы вышли на безлюдный берег реки.
— А почему здесь никого нет? — я осторожно подошла к самой кромке прозрачной воды.
— Этот берег мой, — ответил Герман. — Здесь рыбы немеряно, много браконьеров развелось из-за этого. Раньше сетками улов увозили. Теперь я взял под контроль ситуацию.
— Но река большая, браконьеры могут ловить и в другой точке.
— Могут, но это не означает, что им нужно всё позволять.
— Справедливо. А сам? Ты ведь здесь рыбачил.
— На удочку, — уточняет Герман. — Рыбины две-три, но никак не десятками и сотнями.
— Ну, может, браконьерам жить не на что, вот они и занимаются незаконным промыслом.
— Арин, в городе работы сколько пожелаешь. Только у меня в компании достаточно вакансий. Но там работать надо, систематически отчитываться перед начальством, налоги платить, в конце концов. А здесь ты сам себе хозяин. Сколько рыбы словил — всё твое. Так что, не стоит таких людей защищать.
Я ничего не ответила. Герман в этом вопросе разбирался куда лучше меня, поэтому наш спор — бессмыслен.
— Надо будет приехать сюда летом.
— Почему именно сюда? Мы можем поехать к морю, на какие-нибудь острова, где растут кокосы и всякие экзотические фрукты. Или, к примеру, культурно обогатиться и отправиться на экскурсии к пирамидам или еще куда-нибудь.
— Это всё замечательно, — я достала шоколадку, отломала себе кусочек и еще кусочек протянула Герману. — Но мне бы хотелось, чтобы наш ребенок сначала узнал обо всей прелести родной природы, а потом уже можно отправиться изучать экзотику.
— Мне нравятся твои мысли, — Герман съел шоколадку и подошел ближе, чтобы обнять.
Мы долго вот так просто стояли, любовались рекой и впечатляющими лесными холмами, что раскинулись на противоположном берегу. Наслаждаясь одной шоколадкой на двоих и теплом друг друга, мне никакие острова и пальмы не нужны были. Я люблю тишину, люблю умиротворение. Есть во всём этот что-то неподдельное и красивое.
Когда мы вернулись домой, Герман усадил меня на диван, включил телевизор, а сам ушел на кухню. Я хотела помочь, но муж отказался. Листая бездумно каналы, ничего путного найти никак не получалось. Глупые постановочные шоу, предсказуемые сериалы и реклама на любой вкус и цвет. Я уже хотела выключить телевизор, но случайно нашла спортивный канал. Шли гонки и вдруг мелькнуло знакомое лицо. Саша. Это был он.
В груди что-то ёкнуло, но не так сильно и не так неуправляемо, как это случалось прежде, когда я смотрела любое шоу, передачу, новости, связанные с гонками. Сейчас я понемногу начала понимать, почему мне нравился Саша и почему я себе так упорно вкладывала в голову, что люблю его. Ответ оказался банально прост, и я это осознала, после разговора с Германом.
Саша был единственным моим самостоятельным выбором. Мне никто его не навязал не приказал любить, общаться. Впервые за всю свою жизнь я сделала именно то, что хотела. Я хотела, а не кто-то желал это за меня. Поэтому я подсознательно так быстро и опрометчиво привязалась к Ломову. Дело здесь не в любви с первого взгляда или симпатии. Всё это я уже придумала себе позже. Просто он оказался объектом моих решений, моей первой самостоятельности. Конечно, такой мой выбор не увенчался ничем хорошим. Но если бы я действительно любила этого человека, то вряд ли отказала ему и давно уже уехала с ним.
Как странно всё-таки получается… Всё меняется, нет ничего стабильного и вечного. Сейчас я бы вообще отказалась что-либо иметь общего с Сашей. Да и вообще хорошо, что его нет в городе и он работает в другой стране. Всё же, что не делается, то к лучшему.
— Ужин скоро будет готов, — объявил Герман, выходя из кухни.
Я тут же выключила телевизор, но муж всё равно успел заметить, что именно шло. Глупо как-то получилось. Герман нахмурился, но всего лишь на секунду, затем его лицо снова прояснилось.