— Я знаю, но аккуратнее надо. Знаешь, сколько крыс за этой стеклянной стенкой, которые могут увидеть?
— Сколько?
— Много.
— Понятно.
— А там сколько? — Я киваю в сторону ящика.
— Пятьсот.
— Раньше было больше.
— Раньше и бюджеты были другие, не забывай.
— Это да. По бумагам все нормально?
— Все чисто, я их все Алене твоей отправил. Все засмечено и подписано, не парься. Эти пол-лимона выписаны на хор, кейтеринг для него и транспорт. Только теперь надо как-то эту театральную мастерскую приткнуть, я им пообещал, что о них напишут.
— Сделаем, не ссы. На сайте дадим материал про них. Я договорюсь. С печаткой не уверен, там могут доебаться. — И киваю в сторону кабинета Игоря. — А у них реально был кейтеринг?
— Нет.
— А транспорт?
— На метро все доехали.
— Понятно.
— Ну вроде хорошо все прошло вчера, — отмечает Леха. — Все довольны, кажется.
— Алиса только снова перебрала. — Я смотрю на Леху, а тот какое-то время молча смотрит на меня. — Ладно, проехали. Смотри, что хочу сделать для одного клиента…
Я подзываю Леху к столу и запускаю на ютубе канал Cercle. Леха берет флакон духов и пристально разглядывает рогатое животное, а потом срывает крышку флакона и вдыхает аромат. Мы смотрим, как известные диджеи играют в разных красивых точках земли. Надолго залипаем, когда Be Svendsen играет на горе Немрут-Даг на юго-востоке Турции. Вспоминаем, как ходили на него, когда тот приезжал в Москву, и как до утра все танцевали и прыгали в бассейн, наполненный пластиковыми шариками и надувными дельфинами. Когда камера берет диджея крупным планом, на экране появляется телеграм-уведомление от человека, который у меня записан как «АА». Мы с Лехой смотрим на черно-белую аватарку: женское лицо закрывают развевающиеся волосы, и видны только губы с маленькой родинкой.
«Ты живой?))» — горит в углу экрана, и я быстро жму на крестик, чтобы сообщение пропало.
Леха возвращается на диван, я беру в руки телефон и делаю вид, что что-то читаю, а потом вру, что меня вызывают через пять минут к начальству. Леха говорит, что вечером наберет, и выходит из кабинета.
***
У входа в сквер паркуется черная BMW. Водитель открывает заднюю дверь, и из салона выходит Аня в черном пиджаке, прямых голубых джинсах и в туфлях J’Adior на низком каблуке, с белыми фирменными бантиками по бокам. Она с кем-то говорит по телефону и смотрит по сторонам, а когда оборачивается, я вижу ее улыбку и приветственно поднимаю руку. Она быстрым шагом направляется ко мне, а я встаю со скамейки, беру два стакана с кофе и иду навстречу. Когда расстояние между нами становится минимальным, Аня говорит в трубку, что наберет попозже, кидает телефон в карман пиджака и целует меня в губы.
— Снова курил?
— Курил. — Я протягиваю ей стакан. Она делает маленький глоток, смотрит на меня и улыбается.
Мы возвращаемся на скамейку, Аня закидывает ногу на ногу, и я рассматриваю вышитый узор на ее туфлях и небольшой лейкопластырь на левой пятке. Потом поднимаю голову, и наши взгляды встречаются.
— Ну как погудели вчера? — спрашивает Аня.
— С чего начать?
— С того, как ты себя чувствуешь. — Она кладет локоть на спинку скамейки, а я смотрю на небольшие морщинки в уголках ее глаз и родинку над верхней губой.
— Вымотался. Но, кажется, всем все понравилось.
— Твои тоже приезжали?
— Родители? Нет, они не…
— Друзья.
— А, они все были.
— Во сколько закончили?
— Часа в четыре дома был.
— Ты хоть спал? — Аня проводит по моим волосам ладонью, и по моей руке пробегают мурашки.
Я качаю головой:
— Немного. Утром собрание было.
— Может, тебе поспать поехать? Или у тебя сегодня дела?
— Да вроде ничего такого нет.
— А что за собрание было?
Я делаю глоток кофе, смотрю в сторону беседки, из которой выходит компания студентов, а затем кладу руку на Анину коленку.
— Папа и компания.
— И как компания? — посмеивается Аня.
— Твоя лучше.
— У меня такая же, даже пожестче, — замечает она. — Мы хоть в одном бизнесе, но у нас как-то строже, мне кажется.
— Я про тебя, — говорю ей, а она прикусывает нижнюю губу и улыбается. — С тобой лучше, Ань.
Придвигаясь ближе, обнимаю ее за плечи и утыкаюсь в копну волос, глубоко вдыхая их запах. Аня ставит свой стакан на скамейку и правой рукой гладит меня по груди, но потом резко отталкивает:
— В общем, тобой все довольны, да?
— Наверное.
— Отец что говорит?
— Ничего.
— Вообще?
— Ну, сегодня говорил о том, что нужно всем быть жестче, чтобы в вашем издательском доме не осталось рекламы, которая должна быть только у нас.