Дверь в спальню открылась, и на пороге возник Герман, одетый в простые пижамные штаны черного цвета. Я вся напряглась и скомкала пояс халата в руках.
Муж почти беззвучно подошел к кровати, сел и придвинулся ко мне ближе. Сейчас он выглядел иначе, даже взгляд какой-то другой, не цепкий, а рассеянный, затуманенный и широкая грудь тяжело вздымается от частых вдохов.
— Не бойся, — тихо-тихо прошептал Герман, будто боясь меня спугнуть. — Я буду ласковым.
Я покорилась, понимая, что только от меня зависит благополучие моей семьи. Я должна, обязана стать примерной женой, ведь, по сути, такая роль была мне уготовлена еще с детства. Страх отступил, но не потому, что муж попросил меня об этом, а потому, что на его месте я представляла совсем другого человека. Это было неправильно, порочно, но к моему стыду — приятней, любых ласк Германа.
5
Проснувшись следующим утром, я неожиданно для самой себя почувствовала какую-то внутреннюю перемену. Вроде бы всё было как обычно, но только на первый взгляд. Живот не болел, Герман предусмотрительно после всего, что между нами произошло, принес мне таблетку обезболивающего. Но ощущение того, что прежняя Арина во мне умерла, никак не давало покоя.
А какой прежней я собственно была? Просто девочка, родившаяся в зажиточной семье, когда-то мечтающая о кругосветном путешествии и профессии археолога. Последним я вдохновилась, когда смотрела фильмы про «Индиана Джонса», это позже папа мне всё растолковал и объяснил, что быть археологом — не так уж и весело.
У меня были игрушки, лучшие учителя, правда, друзьями обзавестись возможности не представилось. Но мне было хорошо наедине с собой и своими куклами, в каком-то собственном вымышленном мире. Сейчас я понимаю, что такое детство не совсем хорошо отразилось на мне. Я слишком наивна, мое тело созрело иметь детей, а вот морально — я всё еще сама оставалась ребенком.
— Мне хочется пойти учиться, — тихо проговорила я, зная, что Герман уже не спит.
Так странно проснуться в одной постели с мужчиной, пусть он и приходится тебе твоим же мужем.
— Я могу нанять тебе лучших профессоров, сообщи мне, какую науку ты хочешь освоить, и я всё устрою.
— Нет, ты не понял, — я приподнялась на локтях и ощутила неприятный спазм внизу живота. Кажется, таблетка не помогала на все сто процентов. — Я хочу пойти учиться в университет, как и все нормальные люди.
— Исключено, — тут же отрезал Герман, переводя недовольный взгляд своих черных глаз на меня.
— Почему? Разве я многого прошу?
— Твоя задача, — он провел кончиками пальцев по моему обнаженному плечу, — быть моей женой и рожать мне детей. Зачем тебе учеба, если я в состоянии обеспечить не только тебя, но и всю твою семью?
— Просто хочу это сделать для себя. Мне нравится учиться, учителя говорили, что у меня к этому особенные способности.
— Нет, — Герман убрал руку и подложил себе под голову.
— Я не хочу быть запертой в четырех стенах, это несправедливо! — я встала с кровати, игнорируя боль и быстро надела халат, не позволяя мужу разглядывать мое голое тело.
— С чего вдруг такое рвение? — Герман с прищуром посмотрел на меня, и я занервничала.
— Можешь спросить у родителей, я всегда хотела этого. И разу уж мы теперь… Во всех отношениях настоящие муж и жена, то неужели я не имею права попросить об одной-единственной услуге? — меня переполняло раздражение, с которым теперь стало невозможно совладать.
— То есть ты решила, раз раздвинула передо мной свои ноги, что само собой разумеющееся, ведь ты моя жена, я обязан потакать тебе во всем? — Герман сел и в его глазах вспыхнул гнев.
— Разве брак не предполагает уважение и согласие между супругами? — я прикусила нижнюю губу.
— Именно. Поэтому я и говорю, что могу устроить тебе обучение на дому.
— Я не прокаженная, чтобы меня всю жизнь держали под замком! — вскрикнула я и сама от себя такого не ожидая, прикрыла рот руками, будто бы только что грязно выругалась.
— Это бессмысленный разговор, — Герман встал с кровати и наспех надел свои пижамные штаны.
— Бессмысленный? Хорошо! Тогда… Тогда я перестану есть и лучше умру от голода, чем всю жизнь проживу в четырех стенах! — я не знала, на что мне давить, поэтому шла на пролом.
— Во-первых, ты этого не сделаешь, а во-вторых, я приду и сам тебя накормлю, даже если ты станешь сопротивляться. Не испытывая моего терпения, Арина, — Герман подошел ко мне и посмотрел с высоты своего роста.