Увидев меня, муж кивнул в знак приветствия и продолжил работать. Я поднялась в спальню и быстро спрятала таблетки в самую глубь шкафа. Туда Герман уж точно не заглянет. Сердце бешено колотилось в груди от напряжения.
Уйдя в ванную, я умылась холодной водой, переоделась и расположилась на балконе перед своей едва-едва начатой работой.
— Где была? — спокойным тоном спросил Герман, тихо появившись на пороге.
— С Алиной в больницу ездила. Ей страшно было одной, вот я ей и составила компанию, — чтобы унять дрожь в пальцах я принялась доставать из коробки новые тюбики с краской.
— Надеюсь, с ней всё в норме? — Герман изучающе рассматривал меня, и казалось, что он сейчас проникнет ко мне в мысли и всё узнает.
— Да, — я откашлялась.
— Хорошо. Тогда не буду тебе мешать, — муж поцеловал меня в макушку и ушел.
От сердца тут же отлегло, и я с головой ушла в рисование.
12
Время стремительно убегало вперед. Приближалась осень. Подготовка к поступлению шла полным ходом. Я буквально погрузилась в работу, не позволяя себе лишний раз отдохнуть. Весь день я проводила либо за мольбертом, либо за штудированием учебника. К вечеру я падала на кровать, абсолютно лишенная любых сил. Проходила ночь, наступало утро и всё начиналось заново.
Я не жаловалась. Мне нравилось загружать себя занятиями. Только так мне удавалось себя почувствовать свободной и самостоятельной. Герман тоже был весь в работе. Мы вроде бы жили в одном доме, но виделись крайне редко. Из-за такого сумасшедшего графика об интимной жизни можно было смело забыть. Не знаю, что двигало Германом: мое мнение по поводу беременности или банальное отсутствие свободного времени для секса, но он ко мне лишний раз не приставал. Случалось всё это крайне редко. Поэтому противозачаточные таблетки так и продолжали лежать в недрах моего шкафа. Наверное, я погорячилась, купив их.
Наконец-то настал долгожданный и определенно судьбоносный для меня день. Сегодня я должна отвезти свои работы членам приемной комиссии. Сказать, что я волновалась — это ничего не сказать. Я до дрожи во всём теле переживала, нервничала, не находила себе места. Мои картины были завершены, в каждую из них я вложила частичку собственной души. Мне так хотелось, чтобы их оценили по достоинству. Столько труда я не вкладывала ни в одну другую свою работу.
Аккуратно упаковывая их в чехлы, я старалась угомонить разбушевавшуюся панику. Всё будет хорошо. Если не примут, то у меня есть запасной вариант. В любом случае, не пропаду. Но коленки предательски подрагивали. Алина пообещала мне, что подъедет к университету и побудет моей группой поддержки. А мама как-то по телефону заявила, что обязательно приготовит праздничный ужин, когда моя судьба с учебой окончательно решится.
Упаковав картины, я спустилась в гостиную и положила их на диван. На ходу зачесывая волосы в хвост, я судорожно прокручивала в голове всё, что будут говорить комиссии. Нужно не упасть лицом в грязь.
— Переживаешь? — спросил Герман, принеся мне из кухни чашку прохладного чая и тарелку овсянки с яблоками.
— Очень. Я могла бы и в столовой поесть.
— Мне не трудно, — Герман поднес ложку с кашей к моему рту. Я быстро проглотила и продолжила сборы.
— Надеюсь, у меня всё получится.
— Конечно, получится! Ты так старалась, так усердно работала. Думаю, твой труд оценят, — муж поднес еще одну ложку.
— Спасибо, но больше не хочу. Когда нервничаю, кусок в горло не лезет.
— Ладно, но хоть чаем запей.
Я быстро осушила чашку и вернула ее Герману.
— Жаль, что ты не можешь поехать со мной. Твоя поддержка мне бы не помешала, — я вздохнула.
— Прости. Но никак не выйдет. Партнёры и юристы ждать не будут. Сегодня нужно заключить сделку.
— Понимаю.
— Не хмурься. На выходных обязательно съездим в какой-нибудь ресторан, хорошо? — Герман поцеловал меня в лоб.
— Ой, мамочки! — взвизгнула я.
— Что такое?
— Кофту в спальне забыла.
— Зачем же так кричать? — смеется. — Сейчас принесу, а ты собирайся.
Справившись с волосами, я посмотрела на время — успеваю, но страх опоздать всё равно назойливо раздражал и без того натянутые нервы.
— Можно относить? — привычным сухим тоном спросил Алексей.
— Да, пожалуйста, — я вяло улыбнулась, бросая в сумку ключи, кошелек и мобильник. Желудок от волнения неприятно сводило.
Через несколько минут в гостиную вернулся Герман. Взгляд почему-то тяжелый, крылья носа раздуваются, будто у быка, а лицо приобрело какой-то странный бледный оттенок. Такая резкая смена настроения сбила меня с толку.